Волчья стая   ::   Леонов Николай Иванович

Вот это и называется настоящей сыскной аналитикой!»

Крячко безнадежно махнул рукой, выпил стопку и стал рассказывать, перескакивая с эпизода на эпизод, о том, что случилось сегодня в три часа дня на Новокунцевском кладбище, вблизи свежезарытой могилы Алексея Давиденко.

…Холмик, на котором кладбищенские служители уже закрепили временный памятник, был засыпан осенними астрами, хризантемами, поздними махровыми розами, покрыт богатыми венками. Народу на похороны Алексея Борисовича собралось, по московским меркам, немало: около ста человек. Было чинно, богато и неискренне. Крячко от души надеялся, что его самого будут хоронить в более душевной обстановке. Хоть торопиться с проверкой, понятно, не собирался.

Расходились спокойно, без особых эмоций, предвкушая хороший поминальный обед в столовой специнтерната «Палестра», что в Битцевском лесопарке. Собственно, некому было искренне и глубоко грустить! Родители Алексея Борисовича погибли в автомобильной катастрофе около десяти лет назад, детьми покойный не обзавелся по причине сильнейшей неприязни к детям, что своим, что чужим, а вдова – Екатерина Федоровна – выглядела как угодно, только не безутешно. Отлично она выглядела, и даже положенный траур лишь подчеркивал ее красоту и молодую свежесть.

Еще до трагических событий, перевернувших ритуальную постпохоронную благость, Крячко успел познакомиться с ней, выразить свои соболезнования и даже договориться о встрече на завтра. Она ломаться не стала, согласилась быстро и легко.

Внешность у Екатерины была, что называется, яркая. Высокая, чуть полноватая, с крупными броскими чертами лица. Волевой подбородок надменно вздернут. Ее темно-русые волосы ложились на плечи крупными кудрями, отчего-то было ясно: нет тут никакой завивки, все от природы. Из-под слегка изогнутых бровей на Крячко внимательно, немного насмешливо глядели большие, глубоко посаженные глаза цвета пасмурного неба. Было в этой женщине что-то неуловимое, вызывающее в памяти портреты Боровиковского и Рокотова.

– Вы, полковник, я вижу, слегка шокированы тем, что я не проявляю особых эмоций, не заламываю рук и не стенаю: «Ах, положите меня к нему!»? – спросила Екатерина Федоровна. – Меж тем все предельно просто: мы с Алексеем уже успели стать чужими людьми. Он, скажу вам откровенно, терпеть меня не мог. Но и разводиться не желал, это ведь на карьере могло сказаться. Почему могло, вам объяснить? Да, вы все верно поняли. Мой папа был бы, мягко скажем, не в восторге.

– Но хоть какие-то предположения у вас имеются? – нейтральным тоном поинтересовался Станислав. – У него были враги? Кто мог желать его смерти?

– Смерти? Да хоть бы и я… – обаятельно улыбнулась вдовушка. – Но не берите этого в голову, полковник. Здесь вам ничего не светит. Вот только боюсь, что помочь вам не смогу. Даже если бы хотела… Знать ничего не знаю, ведать ничего не ведаю. А враги у Лешеньки были. Уверена. У такого человека не может не быть врагов. А в чем-то он сам был самым главным своим врагом.

Гуров только головой покачал, выслушав столь интересное сообщение Станислава. Не слишком ли вдова откровенна с милицейским полковником, которого видит впервые в жизни? Подобные психологические нестыковки всегда настораживали Гурова.

– И я решил, – Крячко демонстративно пожал плечами, – ничего не форсировать. Выждать. Хотя бы до завтра. Тем более что разговаривать по душам с подобными особами – это ты лучше умеешь! Кстати, неплохо было бы ознакомиться с ее биографией чуть подробнее. Дабы иметь на руках хоть какие-то козыри. А вскоре мне стало совсем не до мыслей о вдовице Алексея Давиденко. Такое началось…

Началось на престижном кладбище действительно «такое»… Из-за кустов уже пожухшей сирени вдруг показался человек в противогазной маске с обрезанным низом.