Тополиный пух   ::   Сорокин Владимир Георгиевич

- Караул! - шутливо поднял руки Воскресенский.

- За доставку распишитесь, пожалуйста, - улыбаясь, протянул квитанцию рабочий.

Профессор поспешил за ручкой.

- Боже мой! Какие чудные гвоздики! - всплеснула руками Валентина Викторовна.

- Хорошие цветы, - улыбнулся рабочий. - Давайте я вам их куда-нибудь определю. А то самим неудобно поднимать.

- Пожалуйста, будьте любезны... вон туда можно, на тумбочку.

Рабочий пронес корзину через коридор и поставил на тумбочку. Вернулся с ручкой Воскресенский, расписался в мятой квитанции и вместе с ней протянул рабочему рубль.

- Эээ, нет, - тот спрятал квитанцию и быстро отворил дверь.

- Вам за беспокойство. Возьмите.

- Так это ж работа, а не беспокойство. Спасибо. До свидания.

Он ушел.

Профессор покачал головой, спрятал рубль:

- Неловко как-то получилось...

- Дааа, - вздохнула Валентина Викторовна и обняла мужа, - ну, ничего, ничего. Ты лучше скажи - от кого это такие роскошные цветы?

- Это Сергей, наверно, прислал. Или с кафедры. Но мне кажется - Сергей.

Константин Филиппыч подошел к гвоздикам, улыбнулся:

- Не забыл еще меня. Помнит...

- Тебя, Костя, все ученики помнят.

- Ну уж, не преувеличивай...

- А я и не преувеличиваю.

Профессор прошел в комнату, отдернул штору и неловко открыл окно. Теплый июньский ветер ворвался в комнату, заколыхал шторы.

- Пух летит, - улыбнулась Валентина Викторовна.

- Да. Как снег.

- А помнишь, тогда тоже пух летел, после сессии?

- Дааа, - грустно улыбнулся Воскресенский и покачал головой. - Я еще в лужу вляпался, помню. Там прямо у остановки была.

- Это когда мы трамвая ждали?

- Да. Они ведь ходили редко. А ты была в шляпке. Моей любимой.

- В сиреневой? - засмеялась Воскресенская.

- Да... страшно подумать! Сорок лет назад. И так же пух летел, и люди встречались, шутили, целовались... А пух все такой же. Поразительно!

- А как быстро все промелькнуло.

- Да. И главное, как много сделано, а кажется - ничего...

- Ну, это ты слишком. Ничего! Дай бог каждому так - ничего.

Профессор вздохнул:

- Ну, Валечка, это все относительно... относительно...

Валентина Викторовна ласково смотрела на него.

Профессор потрогал усы:

- Тополиный пух... тополиный пух...

- Да... тополиный пух... - тихо прошептала Воскресенская.

Константин Филиппыч побледнел, сжал кулаки:

- Какая ты сволочь... сука...

Жена недоумевающе открыла рот.

- Сволочь!

Профессор неуклюже размахнулся и ударил Валентину Викторовну кулаком по лицу.

Ахнув, она повалилась на пол.

- Сволочь! Мразь! Курва проклятая! - шипел побелевший профессор.

- Костя... Костя... - испуганно прошептала Воскресенская.

Трясясь, он надвинулся на нее и стал бить ногами:

- Мразь! Мразь! Мразь!

Воскресенская пронзительно закричала.

Профессор схватил стул и с силой пустил его в трюмо.

Куски зеркала посыпались на пол.

- Курва... сволочь...

Он плюнул в окровавленное лицо жены, но плевок застрял в бороде.

Воскресенская продолжала пронзительно кричать.

Константин Филиппыч выбежал в коридор, трясущимися руками открыл дверь и бросился вниз по широкой лестнице.

Внизу в подъезде ему попался восьмилетний сосед. Профессор наотмашь ударил его рукой по веснушчатому лицу и выбежал во двор.