Третья правда   ::   Бородин Леонид

.. Через неделю козлом прыгать будешь! Терпи, затягивать буду!

Ни на слова его, ни на действия егерь и ухом не повел.

- Рукавицы дай! - буркнул он. - Руки замерзли!

Селиванов хотел было подать рукавицы, что валялись на снегу, но, выщупав их сырость, подал свои. Тот попытался натянуть их.

- Мне твои наперстки знаешь на что натягивать! - и откинул их в сторону, дыша на пальцы.

Селиванов достал из своего вещмешка соболиную шкурку, распрямляя, сломал ее в несколь-ких местах; делал это с подчеркнутой небрежностью: дескать, плевать он хотел на шкурку. Выг-нул ее на обе руки егеря, потом снял с него шапку, стряс снег, надел снова, плотнее прикрыв уши.

- Хоть ты и здоров как кабан, а слабак! - говорил он при этом. Дырка-то у тебя пустяковая, я б с такой дыркой со следа не сошел! А ты вот валяешься, как колода...

Договорить не успел. Егерь схватил его за полу шубы, одной рукой подтянул, другой перехва-тил за шиворот, молча дважды ткнул лицом в снег по самый затылок и отшвырнул от себя. Отря-хиваясь и отплевываясь, притворно кашляя и чихая, Селиванов отполз подальше и только тогда жалобно и обидчиво заохал:

- А уговор-то как? Тут мордой об снег, а домой притащу - мордой об забор, да?!

Рябинин пытался встать, но что-то в ноге было основательно нарушено, она не слушалась. Зло выругавшись, он снова упал на спину.

- Ну так чего? Будешь драться али нет? - сердито спросил Селиванов.

- Хватит с тебя! Костер пали, замерз я!

- Вот так-то лучше! - закивал довольно Селиванов.

Вытоптав еще полянку в метре от Рябинина, начал набрасывать ветки и щепу, и скоро на этом месте заработал небольшой костер. Егерь потянулся к нему.

- Жилу ты мне попортил какую-то, гад! Не дай Бог, хромать буду!

- Не будешь, - махнул рукой Селиванов. - Сейчас свяжу волокушу и поедем до дому. Корнем тебя поить буду. У тебя-то, поди, такого корешка нету. А ведь ты супротив меня как охотник - хе! Смех! Вот бы мне егерем быть, уж я б мужичкам закон показал! Я сызмальства в тайге, я такое про тайгу знаю, чего ты и не слыхивал и не нюхал.

- Трепло! - уже без злобы ответил Рябинин.

- Ишь ты! - обиделся Селиванов. - А кто два сезона соболя у тебя из-под носа таскал!

- Куда шкурки деваешь? Почему не сдаешь, как положено? - хмуро спросил егерь.

- А кем же положено, Ваня? - прикинулся незнающим Селиванов.

- Властью, кем!

- Как твой отец, не знаю, а мой - так он своего отца помнил и деда, и все они тайгой жили, а власти никакой на тайгу не было! Жили и все! А потом - на тебе, власть появилась и говорит: "Мое!" А почему это ее, когда прежде всегда наше было? А на эту власть другой власти нету, чтобы право наше рассудить!

- Власти не признаешь? - покосился Рябинин.

- Я сам по себе, власть сама по себе! - прищуриваясь, ответил Селиванов.

- Ну и что, разбогатеть хочешь?

Селиванов ответил вопросом на вопрос:

- А вот ты чего не женишься? Слышал, в Рябиновке девки на тебя никак хомута не сыщут...

- Не твое дело!

- Во! Значит, не каждому про все знать положено!

- Перетрухал, когда в меня пальнул-то? Человека стрелять - не изюбря, а?

Селиванов хитро и плутовато сощурился.

- Мне, Ваня, людишку шлепнуть - это как палец обо... ть. А вот человека, оно, конечно, убивать страшно! Только я ж не в тебя пальнул, а так, со страху. Картечь вразброс пошла, вот тебя и зацепила. Кулаков твоих я шибко испугался. Знаю ведь, какая лютость у тебя на меня имеется! За того козла, что в твоем зимовье распотрошил, за одно это ты бы мне глаз на сучок одел.

- Точно! - уверенно подтвердил егерь. - Для чего пакостил? Или не знал, что за такие дела полагается?

- Сам не знаю, чего охульничал, - не очень искренне ответил Селиванов. - Ну, я пойду волокушу вязать. Да и время уже позднее. Тебя тащить - не мед будет.