Воровская правда   ::   Сухов Евгений

Ради воровской идеи он готов был сцепиться со всем остальным миром, который думал иначе, чем он. Такая схватка была для него сродни войне за веру. А потому вступал он в нее с именем Аллаха, что придавало ему еще большее бесстрашие и силу. Мулла был глубоко убежден, что если ему придется все-таки погибнуть в этом сражении, то душа его непременно обретет покой и поселится в раю. И умрет он как святой — без мучений и даже с улыбкой.

Мулла никогда не признавал компромиссов, не терпел серого цвета, предпочитая делить все на белое и черное. Точно так же он делил все человечество на людей и врагов. С последними Мулла всегда расправлялся безжалостно и готов был заполнить их трупами все отхожие места.

На зонах до сих пор вспоминают случай, когда он стал инициатором бунта в одной из сибирских колоний, когда одному из заключенных отказали в обещанном свидании с женой. Зона была «разморожена». Один из офицеров охраны в поднявшемся бунте был убит, а с десяток активистов заколоты заточками. Совсем невероятным выглядело зрелище, когда Мулла — семидесятилетний старец, не уступая в злобе молодым, полным силы быкам, с невиданной для своего возраста неистовостью свирепо набрасывался на солдат срочной службы.

Тогда Мулле добавили срок, и вместо трех лет за кражу он должен был отсидеть еще пятнадцать за участие в убийстве. А это уже было похоже на пожизненное заключение. Подобное решение суда вызвало у Заки лишь довольную улыбку — лучшей доли он для себя не желал. Уж коли придется помирать на нарах, то наверняка отыщется пара заботливых рук, что развернут его лицом в сторону Каабы да подложат под голову что-нибудь мягкое.

Добавление срока для него было не самое страшное наказание — хуже всего было то, что его переправили из воровской зоны в сучью, да не куда-нибудь, а к самому подполковнику Беспалому. Воры всего Севера его учреждение называли «плавилкой», потому что после отсидки у Беспалого даже самый стойкий человеческий материал превращался в шлак. Человек выходил с этой зоны навсегда сломленным и забитым.

* * *



Подполковник Беспалый Александр Тимофеевич решил лично взглянуть на прославленного вора. Разговор состоялся в его кабинете.

— Так ты и есть тот самый Мулла? — недоверчиво спросил кум, с любопытством разглядывая тщедушного старика.

Невозможно было поверить, что этот старикашка сумел подмять солдата-здоровяка, разоружить дежурного прапорщика и проткнуть заточкой старлея из оперативной части, когда тот с пистолетом в руках перегородил ему выход из локалки.

Мулла только хмыкнул:

— Тот самый. А кого ты хотел увидеть? Джинна, что ли, из бутылки?

— Я думал, что увижу двухметрового детину, который лбом сшибает балки, — не скрыл своего разочарования подполковник. — А передо мной сидит сморчок-лесовичок… Как же тебе удалось справиться с тремя дюжими парнями?

— Аллах помог, — кротко отвечал Мулла.

Подполковник Беспалый знал, что Мулла был одним из старейших воров в законе. Вот только говорили о нем разное: не то он сошелся с ссученными ворами, за что был лишен короны; не то сам сложил с себя воровской венец в знак несогласия с политикой нынешних воров в законе.

Подполковник улыбнулся:

— У нас так говорят: на бога надейся, а сам не плошай!

— Тоже верно, — хмуро согласился Заки.

— Мулла, про тебя разное говорят, даже не знаю где правда, а где ложь.

— Это тоже объяснимо, гражданин начальник, — достойно отвечал Зайдулла. — Я слишком долго живу на этом свете, а потому и говорят обо мне много разного.

— Не обидишься на меня, если я задам тебе один вопрос?

Александр Тимофеевич умел привечать: на столе возвышалась распечатанная бутылка водки, тонко нарезанная селедка благоухала чесночным ароматом, а отваренная картошка дышала горячим паром.