В круге первом (т.1)   ::   Солженицын Александр Исаевич

Аннотация: Роман А.Солженицына «В круге первом» — художественный документ о самых сложных, трагических событиях середины XX века. Главная тема романа — нравственная позиция человека в обществе. Прав ли обыватель, который ни в чем не участвовал, коллективизацию не проводил, злодеяний не совершал? Имеют ли право ученые, создавая особый, личный мир, не замечать творимое вокруг зло?

Герои романа — люди, сильные духом, которых тюремная машина уносит в более глубокие круги ада. И на каждом витке им предстоит сделать свой выбор...

---------------------------------------------

Александр Солженицын

В круге первом (т.1)

ОГЛАВЛЕНИЕ. ГЛАВЫ 1 — 52

1. Торпеда

2. Промах

3. Шарашка

4. Протестантское Рождество

5. Хьюги-Буги

6. Мирный быт

7. Женское сердце

8. Остановись, мгновенье!

9. Пятого года упряжки

10. Розенкрейцеры

11. Зачарованный замок

12. Семёрка

13. И надо было солгать...

14. Синий свет

15. Девушку! Девушку!

16. Тройка лгунов

17. Насчёт кипятка

18. Сивка-Бурка

19. Юбиляр

20. Этюд о великой жизни

21. Верните нам смертную казнь!

22. Император Земли

23. Язык — орудие производства

24. Бездна зовёт назад

25. Церковь Никиты Мученика

26. Пилка дров

27. Немного методики

28. Работа младшины

29. Работа подполковника

30. Недоуменный робот

31. Как штопать носки

32. На путях к миллиону

33. Штрафные палочки

34. Звуковиды

35. Поцелуи запрещаются

36. Фоноскопия

37. Немой набат

38. Изменяй мне!

39. Красиво сказать — в тайгу

40. Свидание

41. Ещё одно

42. И у молодых

43. Женщина мыла лестницу

44. На просторе

45. Псы империализма

46. Замок святого Грааля

47. Разговор три нуля

48. Двойник

49. Жизнь — не роман

50. Старая дева

51. Огонь и сено

52. За воскресение мёртвых!

Восстановлены подлинные доцензурные тексты, заново проверенные и исправленные автором.

Судьба современных русских книг: если и выныривают, то ущипанные. Так недавно было с булгаковским «Мастером» — перья потом доплывали. Так и с этим моим романом: чтобы дать ему хоть слабую жизнь, сметь показывать и отнести в редакцию, я сам его ужал и исказил, верней — разобрал и составил заново, и в таком-то виде он стал известен.

И хотя теперь уже не нагонишь и не исправишь — а вот он подлинный. Впрочем, восстанавливая, я кое-что и усовершил: ведь тогда мне было сорок, а теперь пятьдесят.

написан — 1955-1958

искажён — 1964

восстановлен — 1968

ПОСВЯЩАЮ ДРУЗЬЯМ ПО ШАРАШКЕ



1



Кружевные стрелки показывали пять минут пятого.

В замирающем декабрьском дне бронза часов на этажерке была совсем тёмной.

Стёкла высокого окна начинались от самого пола. Через них открывалось внизу на Кузнецком торопливое снование улицы и упорная передвижка дворников, сгребавших только что выпавший, но уже отяжелевший, коричнево-грязный снег из-под ног пешеходов.

Видя всё это и не видя этого всего, государственный советник второго ранга Иннокентий Володин, прислонясь к ребру оконного уступа, высвистывал что-то тонкое-долгое. Концами пальцев он перекидывал пёстрые глянцевые листы иностранного журнала. Но не замечал, что в нём.

Государственный советник второго ранга, что значило подполковник дипломатической службы, высокий, узкий, не в мундире, а в костюме скользящей ткани, Володин казался скорее состоятельным молодым бездельником, чем ответственным служащим министерства иностранных дел.

Пора была или зажечь в кабинете свет — но он не зажигал, или ехать домой, но он не двигался.

Пятый час означал конец не служебного дня, но — его дневной, меньшей части. Теперь все поедут домой — пообедать, поспать, а с десяти вечера снова засветятся тысячи и тысячи окон сорока пяти общесоюзных и двадцати республиканских министерств.