Варшава   ::   Козлов Владимир

Она затягивается, стряхивает пепел в стакан от шампанского.

Один из быков ставит на стол две бутылки водки и пакет апельсинового сока.

Таня бросает бычок в стакан.

— Пошли танцевать. Только ничего ценного не оставляй — стырят.

Она вешает сумку на плечо, я сую кошелек в задний карман джинсов.

На помосте — несколько чуваков и девушек. Мы поднимаемся по ступенькам, начинаем дрыгаться под «Технологию».

Я ору, перекрикивая музыку:

— Тебе здесь нравится?

— Так, нормально.

В клуб заходят еще люди.

Я спрашиваю:

— Наш столик не займут?

— Не должны, там же шмотки остались.

Быстрая песня заканчивается, начинается медляк.

Я говорю:

— Можно тебя пригласить?

Таня морщит лоб.

— Знаешь, я устала. Давай лучше отдохнем.

Сидим за столиком. Таня двигает по столу пачку сигарет, я слежу за ее рукой.

Она спрашивает:

— Что, так и будем сидеть? Или что-нибудь закажешь?

— Давай закажу. А что?

— Денег мало? Тогда возьми хоть водки и томатного сока.

Смотрим друг на друга, держим стаканы с водкой.

— Ну, ты б хоть тост какой сказал, а? А то без тостов пьют только, знаешь, кто? Алкоголики.

— Ну… Давай еще раз за знакомство.

— Просто полет фантазии…

Таня разбавляет водку соком. Мы чокаемся.

Недалеко от нас садятся два мужика и тетка. Им лет по тридцать пять, все в польских джинсах-«мальвинах» и турецких «половиках».

Таня говорит:

— Смотри, какие колхозники. Как только таких сюда пускают?.. Ну что, опять танцевать?

— Не, я посижу, что-то неохота.

Пью сок мелкими глотками. Водка слегка дала по мозгам. Народу уже много. Человек двадцать танцуют на помосте, остальные бухают. На столике «колхозников» — две бутылки шампанского, бутылка водки и шоколадка.

Медляк. Таня подходит к столику, садится, допивает сок.

— Не спи, замерзнешь.

— Ага.

— Проще надо быть, Вова, — и люди к тебе потянутся. — Она улыбается. — А то сидишь с таким лицом сурьезным…

Я пожимаю плечами.

Мужик из «колхозной» компании встает, подходит ко мне.

Он наклоняется к уху и шепчет:

— Послушай, братан… Можно пригласить твою даму?

От него воняет водкой и потом.

— Как хотите.

Он поворачивается к Тане:

— Приветствую. Можно вас пригласить?

— А вы шампанским угостите?

Лицо мужика кривится, он шепчет мне:

— Пусть скажет спасибо, что не одна, а с тобой. А то я бы ей показал. Одни, блядь, суки кругом.

Таня танцует с двумя чуваками. Один что-то кричит ей, она знаками показывает, что не слышит. Рядом отплясывают «колхозники». Тетка стягивает через голову свитер, расстегивает рубашку, мотает грудями в белом лифчике. Мужики скалятся.

Я поднимаюсь, надеваю куртку, иду к выходу.

На улице — дождь. К тротуару прилипли опавшие листья.

***



Звоню в квартиру Ивана Петровича. Открывает он сам — в халате и шлепанцах, с недовольным лицом.

— Здравствуйте.

— Здравствуй, заходи.

Я переступаю порог, достаю из рюкзака «Черный замок Ольшанский» Короткевича.

— Вот, это я у вас брал почитать, еще летом…

Иван Петрович забирает книгу, кладет на телефонный столик.

— Ну и как, понравилось?

— Нормально.

— «Нормально»! Это, между прочим, единственный наш достойный писатель, не то что всякие Купалы и Коласы… Официоз!

Я поворачиваюсь у двери.

— Куда? Останься, хоть чаю попей. Вера, Володя пришел!

Вера Сергеевна выглядывает из кухни, улыбается накрашенными губами.

— Здравствуй, Володя, заходи, всегда рады тебя видеть!

Я прохожу на кухню, сажусь на табурет. Иван Петрович опускается в кресло в углу, берет со стола «Аргументы и факты».

Вера Сергеевна ставит чайник, включает плиту.

— Ну, рассказывай, как дела, студент.

— Так, нормально. Учусь…

— Да, понимаю, сложно еще что-то сказать — только начало первого курса. А вообще, учиться нравится?

— Более-менее.