Вилла Грусть   ::   Модиано Патрик

Кажется, так и написано: "Блистающая ночь". Внезапно на головы и на плечи сыпалось пригоршнями конфетти.

За тем же столом, за которым мы праздновали завершение соревнований, опять сидели Фоссорье, Ролан-Мишели, брюнетка, глава игроков в гольф и обе загорелые блондинки. Как будто они так и сидели здесь целый месяц. Изменилась только прическа у Фоссорье: одна блестящая волна возвышалась короной надо лбом, а за ней другая вздымалась к затылку, а дальше к шее низвергался блестящий каскад завитков. Нет, мне это не приснилось. Вот они встают и направляются к танцплощадке. Оркестр играет медленный танец. Они теряются среди других танцующих и облаков конфетти. Все кружится, вертится, вьется и в моих воспоминаниях рассыпается в пыль.

Кто-то положил мне руку на плечо. Это был хозяин "Розы", вышеупомянутый Пулли.

- Вы кого-то потеряли, господин Хмара? - тихо говорит он мне на ухо.

- Я ищу мадемуазель Жаке. Ивонну Жаке. Вы ее не видели? - спрашиваю я без особой надежды.

Разве он может ее помнить?! Столько лиц... столько посетителей мелькает перед ним каждый вечер! Вот если бы я показал ему фотографию, то он, конечно, узнал бы ее. Всегда нужно носить с собой фотографию любимой.

- Мадемуазель Жаке? Да она только что уехала в сопровождении господина Хендрикса.

- Не может быть!

Наверное, в эту минуту я выглядел очень глупо: по-детски огорчился и чуть не плакал. Он взял меня за руку.

- Но это так. В сопровождении господина Даниэля Хендрикса.

Он не сказал "с Хендриксом", а именно "в сопровождении Хендрикса", и я узнал восточную витиеватость, с которой говорили на обязательном французском в высшем обществе Каира и Александрии.

- Пойдемте выпьем!

- Нет, я боюсь опоздать на поезд в шесть минут первого.

- Ну что ж, тогда я вас провожу на вокзал, господин Хмара.

Пулли удержал меня за рукав. Он со мной почтителен и дружелюбен. Мы пробираемся между танцующими. Оркестр играет все тот же танец. Конфетти сыплется непрерывно, от него рябит в глазах. Все вокруг смеются и движутся. Я налетаю на Фоссорье. Одна из блондинок, Мэг Девилье, бросается мне на шею:

- Вы здесь... вы... вы!..

Она обнимает меня все крепче. Некоторое время я волоку ее за собой. Наконец мне удается вырваться. Мы с Пулли встречаемся на лестнице. Наши волосы и пиджаки усыпаны конфетти.

- Сегодня "блистающая ночь", Хмара. - Он вздыхает.

Его машина стоит неподалеку от "Розы" на обочине дороги у берега озера. Марки "Симка Шамборд". Он церемонно открывает передо мной дверцу:

- Пожалуйте в мой драндулет.

Машина заводится не сразу.

- У меня была машина с открытым верхом в Каире...

- А где ваши вещи, Хмара? - внезапно осведомляется он.

- Они там, на вокзале.

Какое-то время едем молча. Затем он спрашивает:

- А куда вы направляетесь, позвольте узнать?

Я не отвечаю. Он притормаживает. Мы едем со скоростью не больше тридцати километров в час. Он оборачивается ко мне:

- Все путешествуете...

Мы оба молчим.

- Но рано или поздно придется где-нибудь осесть, - произносит он наконец. - Увы...

Мы едем по берегу озера. Я в последний раз гляжу на сверкающие впереди огни Верье, на темные дома бульвара Карабасель над нами. Сощурившись, пытаюсь разглядеть ползущий фуникулер. И не могу. Мы отъехали слишком далеко.

- Вы когда-нибудь вернетесь к нам, Хмара?

- Не знаю...

- Счастливец вы, вот уезжаете. Ох уж мне эти горы... - Он кивнул в сторону горного хребта, освещенного луной.

- Кажется, вот-вот обрушатся на вас. Мне здесь нечем дышать, Хмара.

В его словах слышалось искреннее страдание. Мне стало жаль его, и нечем было его утешить. К тому же он ведь меня старше.

Мы въехали в город по проспекту Маршала Леклерка. Неподалеку от дома Ивонны.