Военные рассказы   ::   Пепперштейн Павел

Сами знаете, как бывает – то так, то эдак. А у нас с вами немало общих знакомых.

– Да, мне рассказывала о вас Лиза Ушакова.

Она, кажется, была от вас без ума.

– Я знаю. А вы давно оттуда?

– Из Петербурга? С Корниловым ушел.

– Я хотел вас спросить о семье Роберг. Не слышали о них? Я был близок с этой семьей.

– Они в Одессе. Мэри, говорят, замужем.

– Вот как. Вот оно, значит, как… – Ветерков мельком увидел смуглый профиль Назарова. – Ну и с Богом, значит. Вам ведь расстрелять меня приказали?

– Не стану спорить.

– Смешно. Ну, Робергов увидите, скажите:

Назаров просил кланяться и не поминать лихом.

Ваш выход, поручик.

Назаров внезапно остановился и повернулся к Ветеркову. Лицо его казалось спокойным. Ветерков же был смущен.

– Даже не знаю… Это как-то неожиданно – встретить человека своего круга в этих местах, да еще при таких щекотливых обстоятельствах. Глупость какая-то. Я слышал, вы человек смелый, и вообще… Как вас, кстати, по имени-отчеству?

– Константин Сергеевич.

– Вот что, Константин Сергеич… А впрочем, ерунда, господин Назаров. Или товарищ Назаров…

Вы ведь теперь товарищ, верно? Предлагаю вам дуэль. Положение, согласитесь, глупое, но я другого выхода не вижу. Отпустить вас просто так не могу, а расстрелять человека своего круга, друга своих друзей – это как-то… Это глупость. Короче, я вас вызываю. Повернитесь-ка!

Ветерков развязал веревку, которой связаны были руки красноармейца, достал из кобуры второй револьвер и передал его Назарову.

– Как стреляемся? – спокойно спросил Назаров, беря револьвер и равнодушно разминая затекшие кисти рук.

– Предлагаю: с десяти шагов, по жребию.

– Хорошо, – Назаров кивнул.

Они отсчитали шаги, бросили жребий. Выпало стрелять первым Ветеркову.

«Вот все и решилось», – подумал он в тот момент.

Он стрелял превосходно, глаз имел острый, охотился с детства. Стоя перед своим противником и целясь ему в сердце (поручик хотел, чтобы смерть Назарову выпала быстрая и безболезненная), Ветерков успел подумать о множестве вещей, как всегда бывает в такие решительные мгновения. Подумал, что в сознании Назарова сейчас проносятся все картинки и чувства завершающейся жизни, подумал, что Назаров держится молодцом, что сам Ветерков держался бы так же, он подумал мимоходом, что это происшествие надо поскорее забыть и поклонов от убитого не передавать. Затем попытался представить себе лицо Мэри Роберг (полагая, что именно это лицо сейчас вспоминает Назаров), но лицо Мэри поручик Ветерков помнил плохо, так как встречал ее лишь несколько раз, в больших компаниях…

– Почему вы не умираете? – спросил Ветерков.

Затем он выстрелил. Пуля пришлась прямо в сердце – Ветерков отлично видел своим острым зрением слегка дымящуюся дырку в черной кожаной куртке на груди Назарова. Но тот не падал – стоял, не покачиваясь, и смотрел на Ветеркова, как бы даже слегка улыбаясь.

«Может, у него сердце справа?» – подумал Ветерков и выстрелил еще раз. Назаров не падал.

Ветерков подумал, что происходит опять какаято глупость, явно курьез, что надо бы, наверное, испугаться или начать хохотать. Он подождал немного ответного выстрела, одновременно проверяя пули в барабане своего револьвера. Затем выстрелил еще два раза. Последняя пуля пришлась Назарову в лоб, над переносицей – яркая струйка крови скатилась по лицу красноармейца, но он продолжал стоять, спокойно глядя на Ветеркова живыми, не замутненными болью глазами.

Ветерков спрятал револьвер в кобуру. Назаров улыбнулся, и в солнечном луче блеснули его ровные белые зубы.

– Почему вы не умираете? – спросил Ветерков.

– Потому что я – Бог, – ответил Назаров.