Всё возможно, детка   ::   Элтон Бен

Я от него ушла, и мне кажется, что он вздохнул с большим облегчением.

Давай посмотрим правде в глаза. С самого первого момента, когда я сказала Карлу, что беременна, в глубине души я почувствовала, что он не хочет иметь ребенка. Да, он сказал, что очень рад, но это была неправда. Впрочем, справедливости ради надо признать, что в тот момент он в равной мере пытался обмануть как меня, так и самого себя.

Как-то так получилось, что я заговорила с ним об этом в лимузине по дороге на премьеру. Чем этот момент хуже любого другого, подумала я. Я спросила его, действительно ли он рад тому, что я беременна.

– Рад? Разумеется я рад, дорогая, я просто без ума от восторга.

О, Пенни, дорогая моя. В жизни актер из него гораздо хуже, чем на экране. В машине повисла долгая и неловкая пауза, прежде чем он добавил:

– Я рад, потому что ты рада. И это самое главное.

В переводе на нормальный честный язык это должно означать: «Я в отчаянии, вся моя прекрасная, тщательно выстроенная жизнь вот-вот рухнет из-за твоего чертова ребенка».

– Карл, но и ты тоже должен быть рад, - сказала я, - а иначе ничего не получится.

Еще примерно минуту он сидел молча, собираясь с духом, чтобы начать выкручиваться. Выглядел он в своем прекрасном смокинге, как аристократ, выдерживающий какую-то нечеловеческую пытку.

– Понимаешь, это оказалось некоторым шоком для меня, - сказал он наконец. - Я имею ввиду: ты говорила, что не можешь иметь детей, и поэтому мы не предохранялись.

– Да, я думала, что не могу иметь детей, но теперь, похоже, выясняется, что могу.

– И это здорово, - подхватил Карл, не глядя на меня. - В самом деле здорово.

И в этот момент я поняла, наконец полностью осознала то, что знала все время, но в чем боялась себе признаться.

Он не хочет ребенка, Пенни, и винить его в этом несправедливо и бессмысленно. Сама посуди: зачем ему ребенок? Он счастлив. У него есть все, что ему нужно. Единственное, чего ему не хватает, - это стать известным в Штатах, а хнычущий и рыгающий младенец совершенно ему в этом не поможет. Правда состоит в том, что Карл не хочет себя ничем связывать. Ему нужна девушка, подруга, а не жена и уж наверняка не мать семейства.



Мы столкнулись с ней неожиданно в толчее возле бара.

Боже мой, как она замечательно выглядела. Такая ослепительная, такая сексуальная, такая красивая. Я был просто потрясен, мне хотелось только стоять и поклоняться ей, как божеству, что я некоторое время и делал: стоял и поклонялся. Это все, что я мог себе позволить.

Если разобраться, то момент был просто душераздирающий. В вечер моего триумфа, самый важный вечер в моей жизни, передо мной стояла женщина моей мечты (и это буквально), которая стала еще прекраснее, чем я ее помнил. Мы фактически вместе написали сценарий успешного фильма - и при этом я знал, что потерял ее, что она меня ненавидит.

Мы перекинулись парой слов о том, о сем, и вдруг она огорошила меня своей новостью. Это было просто как гром среди ясного неба. Люси беременна.

Я очень обрадовался за нее, честное слово, хотя в тот же самый момент мне больше всего захотелось умереть. Я сказал ей, что поражен и рад, и что Карл - самый счастливый мужчина на свете. Причем сказал я это совершенно искренне. Не смотря на то, что я испытывал такую же ревность, как, наверное, Отелло, я все равно желал Люси счастья и исполнения ее мечты.

Затем события приняли абсолютно неожиданный оборот.

– Мы с Карлом расстались, - сказала Люси, и мое сердце чуть не остановилось. - Это случилось прямо сегодня вечером, как раз перед началом фильма. Я приняла решение, как раз когда председатель Британской киноассоциации говорил, что феникс британского кинематографа возродился из пепла.

Я застыл на месте с разинутым ртом.

– Он не хочет ребенка, так что я решила родить и воспитывать его одна.