Щука-спасительница   ::   Бочарников Василий

---------------------------------------------

Бочарников Василий

Щука-спасительница



Василий Бочарников

ЩУКА-СПАСИТЕЛЬНИЦА

(рассказ старого рабочего, записанный Гансом Гердамом)

Авторизованный перевод с немецкого Ю. Мадоры

- Хочешь послушать одну старую историю? - спрашивает Мартин. - Я думаю, - продолжает он, - что этот рассказ надо назвать "Щука-спасительница". Отличная рыбина, сыгравшая в моей истории главную роль, заслуживает памятника... Впрочем, не буду забегать вперед.

...В те времена я жил на Эльбе, ее можно было увидеть прямо из моего дома. Еще в детстве отец привил мне любовь к рыбной ловле, как и ко многому другому, что украшает нашу жизнь. Так вот, с 1922 года я был членом спортивного клуба удильщиков. В нашем тогдашнем клубе были представлены все - от простого рабочего до интеллигента. Поначалу у нас царило полное согласие, несмотря на социальные различия. В те времена нам не нужно было объединяться на политической основе. Раз в месяц мы все охотно ходили на собрания клуба. Это вносило приятное разнообразие в нашу жизнь. Ты ведь сам знаешь, ужение рыбы, совместные загородные поездки всегда объединяют людей. Они создают единый душевный настрой, какое-то особое согласие. Вне клуба мы, рабочие, вели непримиримую борьбу с социальными неполадками в стране и политической ограниченностью некоторых наших товарищей. А вот клуб удильщиков и связанный с ним отдых были для нас своего рода передышкой во все усиливающейся политической борьбе. С началом мирового экономического кризиса согласию внутри нашего спортивного объединения пришел конец. Многие из моих товарищей попали в тяжелую нужду. Теперь их можно было чаще, чем раньше, увидеть у воды с удочкой в руках: это помогало им пополнить скудный домашний рацион... Исчезал принцип добровольности в занятиях нашим спортом, и основа сообщества была расшатана. Собрания превратились в дискуссии, мы разделились на группы в соответствии с нашими интересами. Разногласия посеяли среди нас раздоры. Осмотрительные отделились от горячих сорви-голов, твердые духом - от колеблющихся. И вскоре на собраниях все уже рассаживались по политическим группировкам. О терпимости больше не было и речи. Но какие-то остатки прежнего согласия в нашем клубе сохранялись и мешали принятой тогда резкости "в выявлении разногласий". И вот как-то на одном из собраний вдруг явились "коричневые мундиры". Тогда уже они почувствовали, что могут не скрывать своих притязаний на власть. И в наши собрания они внесли сумятицу.

Среди фашистской своры особенно выделялся один торговец кожами - мы его назвали Кожевником. Он сразу почуял, куда ветер дует. Этот тип принадлежал к тем политическим отбросам, которые всегда плавают на поверхности после каждой революционной бури. Кожевник принял на себя роль оракула и витийствовал на наших собраниях от имени своей банды.

Мы яростно сопротивлялись, и все-таки коричневые головорезы одержали верх. После захвата ими власти в стране мы ушли в подполье. Кожевник считал себя теперь обязанным заботиться об идеологическом воспитании "стоящих в стороне" и с упоением указывал на "убедительные" изменения жизненных условий. С таким же успехом он мог вещать об этом Монблану!

Поняв, что зря старается, он перестал скрывать свою вражду к нам. И в этом поединке нам нельзя было забывать о том, что он выступал в роли ищейки, а мы - преследуемого зверя. Наша борьба с фашистами становилась все опаснее, все труднее. И тут вдруг общие спортивные интересы - нам на руку. Под их прикрытием мы направляли и организовывали сопротивление. Места наших прежних развлечений превратились в явки нелегальной борьбы.

В условиях постоянной угрозы, в период "уравниловки" наступил 1935 год.