Ход Корбюзье, или Шерше бля femme   ::   Солей Наталья

Электрическое освещение очень сильно корректирует ваш естественный цвет. Поэтому вечером уместно интенсивнее гримироваться. Есть цвета, которых у меня в гардеробе абсолютно нет, потому что они просто убивают женщину, – например, серый. А есть цвета, которые я настоятельно рекомендую девочкам постепенно собирать. Это прежде всего розовый и красный, потому что они дают энергию и сексуально притягивают мужчин. На которых вообще цвет влияет просто невероятно…

– Очень интересные европейские наблюдения, – уныло заметила журналистка. – А что еще мужчин привлекает в женщине, на ваш взгляд?

– Я считаю, что женщина должна быть красивой и сексуальной. Вообще, мужчины на самом деле очень примитивные создания. Если их опросить, то окажется, что им нравится высокий каблук, красивые ножки в капроновых чулках, желательно черных, юбочка покороче, маленькое облегающее платье. Они хотят видеть женщину. И ее сексуальную привлекательность. Они не любят, чтобы было там все намотано, завернуто до такой степени, что и не определишь, где она там, эта женщина?

– Что еще надо, чтобы нравиться?

– Конечно, длинные волосы, обязательно немного завитые, желательно блондинистого цвета, красные ногти на руках, черные глазки, красные губки. Вот что любят мужчины, что бы кто ни говорил. Именно это сексуально привлекательно. У них это в генах.

– И поэтому именно в таком виде стоят девочки вокруг Булонского леса и на Тверской? – По всей видимости, у журналистки уже стало кончаться терпение.

– Именно. Я надеюсь, понятно, что я не рекомендую всем раскрашиваться подобным образом, я это говорю к тому, что у мужчин генетически сложился стереотип сексуальности, потому-то девочки вокруг Булонского леса никогда не останутся без работы. Всякие унисексы, черные ногти, татуировки и прочее – это другая крайность, к тому же еще и сексуально отталкивающая. Ко всему прочему мужчины жутко консервативны и очень необразованны во всяких новых тенденциях моды, в коллекциях известных марок. Им лишь бы было сексуально, лишь бы было красиво и женственно. А дальше – это платье от Дольче с Габаной, Гуччи, Кавалли или вы сами его сшили сегодня ночью – они вообще не замечают, поверьте мне. Не будете же вы выворачивать это платье наизнанку, чтобы он этикетку прочитал. По барабану ему, сколько денег нужно, чтобы женщина была красивой. А красивой женщина может себя сделать очень недорого. Поверьте мне. Тут важнее вкус, чем кошелек.

– Дешевая – потому и сердитая, – почему-то вспомнив шутку Николая Фоменко, резюмировала журналистка, но тут Троцкая, прервав саму себя на полуслове, стала громко возмущаться:

– Нет, ну это невозможно. Я совершенно не могу так работать. Мне надо думать, мне надо сосредоточиться, а они меня сбивают.

– Кто? – не сразу поняла Саша Алябьева.

– Да эти мужчины за соседним столом, они так громко разговаривают, что забивают мой голос. Я уверена, что даже на диктофоне будут слышны только их голоса.

– Это не страшно. Общие направления нашей беседы я и без диктофона запомню.

– Нет, это невозможно. Это просто ужас, – продолжала возмущаться Татьяна.

Мужчины за соседним столом были увлечены своей захватывающей беседой и до сих пор никак не реагировали на неотразимость Троцкой. Но тут они все-таки почувствовали явное недовольство со стороны деловитой блондинки. Самый общительный из них, Паша Отвагин, аккумулировав все свое обаяние, повернулся в сторону источника возмущения.

– Да-да, я о вас говорю. Я даю интервью, а разговаривать абсолютно невозможно. Потому что вы меня совершенно заглушаете. Я сама себя не слышу, – накинулась на Пашу блондинка.

– Не вопрос. Слово женщины – закон. Будем говорить тише.