Высокое напряжение (Инкассатор)   ::   Воронин Андрей

Глядя на их украшенные изображениями черепов и грозными надписями железные дверцы, Митяй испытал привычное желание как-то нарушить эту неприятную тишину. Он знал, как это сделать. Нужно просто вернуться в здание, войти в комнату дежурного оператора и перекинуть вверх тугой рычаг рубильника - тот самый, на котором болтается прикрепленная с помощью проволоки табличка;

"Не включать! Работают люди!"

Как во сне, он вошел в здание, прошел по короткому коридорчику, открыл дверь и остановился перед главным распределительным щитом. Криво болтавшаяся на рукояти рубильника фанерная табличка притягивала его взгляд как магнитом.

- Вот чертовня какая, - вслух сказал Митяй и тряхнул кудлатой головой, отгоняя наваждение. - Сбесился я, что ли? Там же люди...

Говорить и даже думать об этом не было нужды: он и без того отлично знал, что будет, если кто-нибудь включит чертов рубильник. Строго говоря, он, Митяй Завьялов, охранял здесь вовсе не оборудование, а именно этот рубильник, чтобы, упаси Бог, какой-нибудь недоумок ненароком не подал напряжение на тот участок ЛЭП, где бригада москвичей меняла провода и красила опоры. До сих пор никто из посторонних даже не пытался приблизиться к подстанции, и Митяй знал только одного человека, которого так и подмывало толкнуть кверху обтянутую резиной рукоятку и посмотреть, что из этого получится. К сожалению, этим человеком был он сам, и вовсе не потому, что московские монтажники чем-то ему не угодили. В душе Митяя поселился какой-то мелкий, но очень зловредный бес, который все время толкал его под руку и нашептывал на ухо. Ему хотелось включить ток именно и только потому, что делать этого было ни в коем случае нельзя. Митяй точно знал, что ни за какие деньги даже не притронется к проклятому рубильнику, но что только ни придет в голову человеку, сутками остающемуся один на один с мертвой тишиной!

С усилием оторвав взгляд от рубильника, Митяй повернулся к распределительному щиту спиной и сел на вертящийся стул с продранным клеенчатым сиденьем, стоявший перед обшарпанным письменным столом. Это было место дежурного оператора. В единственной тумбе стола были горой навалены какие-то пыльные бумаги и электросхемы, от одного взгляда на которые у Митяя сводило скулы и начинало ломить в висках. Некоторое время Митяй тупо смотрел в узкое окно с пыльным стеклом, забранное уже тронутой ржавчиной прочной решеткой, а потом со вздохом открыл тумбу. Там, под стопками пожелтевших приказов, журналов дежурств и прочей никому не нужной макулатуры, у него хранилась заначка, не раз выручавшая его, когда скука становилась нестерпимой.

Бутылка была полна не больше, чем на треть. Митяй придирчиво обследовал пробку, проверяя, не протекла ли живительная влага, удостоверился в том, что все нормально, и, облизываясь от приятных предвкушений, откупорил бутылку. Чтобы достать стакан, нужно было вставать и идти в соседнюю комнату, и Митяй махнул рукой: что он, не мужик, что ли? Невелика хитрость - выпить сто пятьдесят граммов водяры из горла. Да и пол-литра тоже, коли уж на то пошло...

Привычным жестом раскрутив бутылку, Митяй опрокинул ее над широко открытым ртом. Когда тара опустела, он крякнул, со стуком поставил ее на стол и смачно занюхал выпивку засаленным рукавом своей брезентовой куртки.

- Хорошо, - слегка осипшим голосом сказал он, - но мало.

В это время ему послышалось какое-то прерывистое басовитое гудение. Взгляд Митяя испуганно метнулся к рубильнику, но тот по-прежнему был опущен, и сторож неровно, с облегчением вздохнул: ему вдруг почудилось, что с ним сделался очередной провал в памяти, во время которого он добрался-таки до рубильника, и убедиться в обратном было чертовски приятно.

Тем не менее испугавший его звук не был плодом воображения.