За пределами разума: Открытие Сондерс-Виксен   ::   Бах Ричард

Почему этот строгий воротничок, брошь, зачем ей так резко отличаться от других? Почему желтый свет?

В полумиле над землей, в кабине окончательно разленившегося Каба, я сидел неподвижно и прямо, словно изваяние.

У моего конструктора нет компьютера, потому что компьютер еще не изобретен. Она носит старомодные вещи не для того чтобы отличаться от окружающих, а для того чтобы быть как они! Она выглядит как милый сердцу вчерашний день, потому что она из другого времени!

Мой маленький полет разом закончился. Я выключил мотор, сделал переворот и ринулся к земле, как прыгун со скалы.

Мне не терпелось стать на твердую землю и стряхнуть с себя туман нездешнего мира, в который я залетел.

Я должен понять, может ли быть правдой то, что я узнал.



Глава 2



«Вся прелесть в путешествии, а не в его цели». Кто бы это ни сказал – он явно никогда не путешествовал в другое время.

За целую неделю после полета на Кабе я ни на дюйм не приблизился к тому месту, откуда ко мне поступали изображения деталей самолета. Я снова, и не один раз, видел лицо моей милой посланницы.

Твое любопытство, твое желание проникнуть в мой мир – это твоя проблема, как будто говорила она мне. Она не проявляла ни малейшего желания помочь мне в задаче, которую не утвердил ее начальник. По всем приметам, которые я смог собрать за неделю, посвященную хитроумнейшим попыткам извлечь ее оттуда, выходило, что ее не существует.

Целые вечера я проводил, свернувшись на диване перед маленьким камином и не отрывая глаз от пламени.

Когда я слегка прикрывал веки, мне казалось, что его колеблющиеся языки освещают другое место – какую-то комнату, кожаные кресла с высокими спинками. Я не видел кресел, я их чувствовал; я ощущал присутствие других людей в комнате по неясному гулу голосов, ощущал чьи-то шаги совсем рядом, но видеть никого не мог.

Я видел только огонь и тени в комнате, и это была не моя комната.

Я встряхивал головой, и зыбкое видение пропадало.

Через какое-то время я догадался, что нужно сделать. Она вернется, если я предложу ей новую задачу! А когда она появится со своим решением, я попрошу ее подождать.

Я тут же засел за чертежи нового комплекта тормозных башмаков к колесам моего самолета. Мне хотелось чего-то необычайного: из компактного полетного состояния оно должно было разворачиваться в мощную геометрию, способную удержать Каб неподвижным в любую бурю.

Я придумал какие-то неуклюжие колодки и дал им проплыть перед мысленным взором, прежде чем лечь спать. Такая вот тебе приманка.

Не тут-то было. Забрезжило утро, я проснулся – все те же жалкие, бездарные колодки. Я выбросил их из головы и на следующую ночь попросил ее изобрести какой-нибудь нехитрый колпак, который защищал бы топливный бак от дождя. Что-то вроде перевернутой банки из-под томатной пасты. Скажем, из фрезерованного алюминия?

Никакого ответа. Молчание. Надуманные проблемы, тормозные башмаки, вместо которых лучше было бы поставить деревянные колодки, защитные крышки для бака в самолете, который всегда стоит в ангаре, незаконченные конструкции, истинное назначение которых состоит в том, чтобы выманить ее оттуда – все это не производило на нее ни малейшего впечатления.

Все мои конструкции являлись мне каждое утро в неизменном виде – нетронутые приманки, только для того и придуманные, чтобы еще раз увидеть ее глаза.

Недели через две до меня дошло, что мои хитрости могут продолжаться годами без ответа. Я злился на себя, не находя оправдания собственной глупости. Желание увидеть ее снова я облек в мантию обмана; и чего же я рассчитывал этим обманом добиться? Что она появится, доверчивая, и будет приветствовать меня из другого конца времени?

Прошел месяц.