За столбами Мелькарта   ::   Немировский Александр Иосифович

Выставив вперёд правую руку, он стал читать нараспев:

Щит из пяти сложил он листов, и на круге широком

Много чудесного бог, творец вдохновенный, представил.

Изобразил он и землю, и синее небо, и море,

Солнце в пути неистомное, полный серебряный месяц,

Все прекрасные звёзды, какими увенчано небо.

— Твой любимый Гомер? — с улыбкой спросил Ганнон.

Он знал страстную любовь учителя к этому певцу и немного посмеивался над ней. Многое из того, что Ганнон слышал от Мидаклита о войнах и странствиях, описанных Гомером, казалось ему вымыслом, красивой сказкой, не более.

— Да, — отвечал эллин, — и щит, который ты мне принёс, может быть, столь же древен и знаменит, как доспехи, выкованные для Ахилла [19] и воспетые в «Илиаде». Только на этом щите изображены не сельские труды и не сечи, как на Ахилловом, а великий подвиг мореходов, впервые вышедших за Столбы Геракла.

— За Столбы Геракла? — воскликнул Ганнон. В голосе его прозвучало недоверие.

— За Столбы Геракла! — подтвердил эллин. — Или за Столбы Мелькарта, как называете их вы, карфагеняне. Видишь, сколь искусно древний художник изобразил две скалы, встающие из волн? Это и есть рубеж Внутреннего моря и Океана, обтекающего землю. Корабль плывёт на запад, дорогой солнца. Великое светило наполовину погружено в царство ночи.

— Но что это за люди? Чьё это судно? — опросил Ганнон, повернув щит к себе. — Смотри, как высока у него корма, а нос заканчивается раздвоенным тараном. Гребцов защищает верхняя палуба. А вот выступает руль, а не два кормовых весла, как у древних финикийских и египетских кораблей. Нет, это не финикийское судно! А между тем все знают, что мои предки первыми вышли в океан и основали на его берегах поселения в то время, когда твой Гомер помещал у Столбов великанов, держащих на спине небо, и рассказывал другие ещё более невероятные басни.

— Я плохо разбираюсь в кораблях, — сказал эллин. — Признаюсь тебе со стыдом, для меня они все похожи друг на друга. Но смотри, какой странный наряд у этой девы со змеями. Пеплос у неё до щиколоток, а груди обнажены. Это богиня. Но не финикийская. И не эллинская, — добавил он после некоторой паузы.

— Почему же ты думаешь, что это богиня?

— Видишь, она выше других людей. Змеи — это признак божественной власти. Наша богиня Афина часто изображается со змеями.

— На алтаре владычицы Тиннит тоже нарисованы змеи, — вспомнил Ганнон.

— Богиня указывает мореходам путь, — размышлял вслух эллин. — Но куда? Может быть, в Атлантиду? Ведь не случайно табличка с надписью спрятана в этом щите.

— Атлантида — это страна? — спросил Ганнон, присаживаясь на коврик. — Я ничего о ней не слышал. И ты мне о ней не рассказывал.

Эллин подошёл к столу и достал оттуда свиток, перевязанный синей тесьмой.

— Этот свиток, — начал Мидаклит, садясь рядом с Ганноном, — недавно попал в мои руки. Его написал греческий мудрец Солон.

— Не тот ли это Солон, который дал афинянам законы, а после отправился в добровольное изгнание?

— Да, это он, — подтвердил эллин. — У тебя хорошая память… Солон, — продолжал Мидаклит, — много путешествовал и однажды побывал в самой древней стране мира, в Египте. От жрецов прославленного храма богини Нэйт в Саисе Солон [20] узнал о существовании большого острова, расположенного к западу от Столбов Геракла, и записал всё, что ему рассказали египтяне. Остров этот, или, вернее, материк, был заселён мудрым и деятельным народом — атлантами. Ими управляли цари. Атланты, как и древние египтяне, перерезали свою страну каналами, и она расцвела, как весенний цветок. Они возвели прекрасные дворцы и храмы богу моря. На своих судах они совершали далёкие плавания. Не было на земле народа богаче и счастливее атлантов. Но однажды послышался страшный подземный гул. Земля под ногами атлантов разверзлась. Хлынули волны, и Атлантида исчезла в пучине океана.