Зачистка территории   ::   Митрофанов Владимир

Мимо друзей прошла парочка – мужчина средних лет и молодая женщина – явно приезжие. Мужчина, судя по одежде, длинным волосам, специальной небритости с сединой – вполне возможно художник или представитель другой "свободной" профессии, упоенно говорил своей гораздо более молодой спутнице, которую, пожалуй, можно было охарактеризовать двумя словами: "недоверчивая любовница":

– Вот она – истинная Россия! Именно тут и надо жить, творить, а не в нашей суматошной Москве. Вот не поверишь, всегда хотел жить в таком вот тихом российском городе. Тишина! Во всем разлито спокойствие! Никто никуда не несется, никаких тебе пробок на дорогах…

Женщина, судя по ее ладной фигурке, – явная потребительница

"удобного и практичного нижнего белья", казалось бы, внимательно его слушала, ничего не отвечая, но, проходя мимо ребят, с интересом стрельнула глазами на Павла, и Павел ей тут же подмигнул. "Вот так всегда, – с завистью подумал Шахов, – все его любят, и случись

"художнику" отлучиться куда-нибудь хоть на пять минут, они тут же к обоюдному удовлетворению совокупятся в ближайших кустах…"

Несмотря на то, что тут, рядом с "ауди" Павла, уже давно стояла пара-тройка потрепанных автомобилей с местными номерами, остановка здесь – согласно косо торчавшему знаку – по неизвестным причинам была запрещена, и машина дорожно-патрульной службы, внезапно вырулившая из-за поворота с соседней улицы, резко остановилась почти впритирку к "ауди". Оттуда вылез полный гаишник годами далеко за тридцать с красным потным лицом и с усами вниз к подбородку типа

"а-ля Мулявин". Любой водитель, не раздумывая, охарактеризовал бы его только одним словом "мордатый". Он мельком взглянул на номера

"ауди" и направился, было, к предполагаемому водителю, стоявшему тут же рядом с распахнутой дверью, но, лишь только увидев Павла, не сказав ни слова, тут же сделал вид, что вышел как бы совершенно случайно, – вроде бы что-то забыл – даже похлопал себя по карманам брюк, и, как будто вспомнив что-то, резко развернулся и сел обратно в свою машину, которая сразу же рванула с места.

– Ты чего, шеф? – удивленно спросил его напарник – сидевший на месте пассажира светловолосый молодой лейтенант, с видимым наслаждением кусающий мороженое в вафельном стаканчике.

– Да, в общем-то, и ничего! Уж больно чем-то рожа у этого мужика показалась мне знакомая. Сдается, видел я ее в одном крайне прегадком месте! -

– Это где же? – Лейтенант даже перестал жевать.

– Где-где? На Ханкале, ёпт! – буркнул толстяк, бывший в звании капитана милиции и носивший фамилию Сливочников, очень ему подходившую. – Три года прошло – а запомнилось, наверно, на всю жизнь. Как в мозги врубилось!

– Ну и что из того? Он кто: чечен, что ли? Вроде как и не похож!

– Нет, конечно! Я думаю, что или фээсбэшник или грушник, или военная контрразведка, или какая-то другая спецура, может, даже и эмведешная, или к ним примыкающий. Короче, точно не знаю кто, но уверен – федерал. Точно – федерал! Я его в аэропорту видел: откуда-то прилетел вертолет, оттуда начали соскакивать ребята – как лешие – морды черные, страшные, в специальном камуфляже. Трех убитых

"духов" за ноги вытащили как зверей с охоты. И одного живого повели

– с мешком на голове.

"Врет, – подумал лейтенант, – это из серии "и мы штурмовали

Рейхстаг!" Знал он такую черту за капитаном – чуть-чуть да приврать.

И тут только капитан Сливочников вспомнил, что видел этого человека вовсе не в Ханкале, а в Н., точнее на дороге неподалеку от

Н. и не три года, а уже, наверное, лет пять назад. Гаишники тогда

"вслепую" участвовали в одной из спецопераций – просто перекрывали выезд из города, а что там происходило на самом деле – никто толком и не знал. Был дан приказ стоять конкретно там-то на перекрестке дорог – они его и выполняли.