Час бультерьера   ::   Зайцев Михаил

По правую руку Дорожка опять же уводит за горизонт с урбанистическим пейзажем, и с этой стороны идет по направлению к остановившемуся инвалиду, цокает каблучками сапожек по асфальту миловидная девушка, ведет на поводке, выгуливает забавного рыжего мопса.

— Простите, пожалуйста, — обратился инвалид к девушке. — Не подскажете, как бы мне побыстрее до метро добраться?

— Самое быстрое — дворами. — Девушка указала варежкой на асфальтовое ответвление к арке. — Сворачивайте и идите все время прямо. Только... — девушка смутилась, покосившись украдкой на его инвалидную палку, — вы только осторожнее, там, во дворах, с освещением плохо и скользко. Пройдете около трансформаторной будки и по тропинке, через детскую площадку, дойдете до дома восемь. Обойдете его, увидите магазин, и за магазином уже метро видно.

— Спасибо за инструктаж, — кивнул инвалид. — А на общественном транспорте, простите, до метро никак не добраться?

— До троллейбусной остановки идти еще дольше... Фу! Фу, Чубайс! Нельзя!..

Рыжий мопс со столь неожиданной кличкой натянул поводок и принялся сосредоточенно обнюхивать хромую ногу инвалида, норовя засунуть сопливый носик пол брючину.

— Какой у вас милый песик, — улыбнулся инвалид, пристраивая палку под мышкой левой руки, забираясь шерстяной пятерней за пазуху полупальто. — Еще раз большое спасибо за инструктаж. Всего вам доброго. Вам и вашему Чубайсу-шалунишке.

Рука в шерстяной перчатке включила режим радиоприема в плеере, заранее настроенный на определенную волну в FM-диапазоне, рука выскочила из-за пазухи, ловко поймала рукоятку палки, бодрячок-инвалид круто развернулся на здоровой ноге и похромал заданным маршрутом.

Резиновый набалдашник на конце палки отбивал четкую дробь, взлетала и падала, делая отмашку, черная кисть с неподвижными пальцами, а в ушах инвалида в это время звучало: "Делу — время, час — потехе, но с рекламою на "Эхе"!.. Вы по-прежнему слушаете, дорогие друзья, радиостанцию "Эхо Москвы". Рекламный блок, слава богу, закончился, и я продолжаю прерванную на полуслове коммерческой пятиминуткой беседу с нашими сегодняшними гостями. Для тех, кто только что переключился на волну "Эха", с удовольствием сообщаю: сегодня у нас в студии замечательные, долгожданные гости — известный правозащитник Альберт Адамович Кораблев и его очаровательная супруга, его соратница, милейшая Зинаида Яновна. Прежде чем мы ушли на рекламу, Альберт Адамович начал рассказывать о своем молодом друге, о репортере "Частной газеты" Александре Юрьевиче Иванове. Господин Иванов проводил журналистское расследование, изучал деятельность нефтяного концерна "Никос", и он..."

— Эй, ты!.. Хроменький, эй!! — расслышал инвалид громкий окрик. Гораздо более громкий, чем скороговорка ведущего в студии "Эха Москвы".

Инвалид замедлил неровный шаг, дернул проводки, тянувшиеся из-за пазухи к ушам. Говорящие затычки повисли, зацепившись за лацканы полупальто.

— Эй, хроменький! Ну-кося стой, а то и вторую ходулю покалечу! Стой, говорю! Эй!!!

Инвалид послушно остановился у границы пустынной детской площадки, медленно развернулся на окрик. Он как раз миновал упомянутую девушкой с мопсом трансформаторную будку в слабоосвещенном, а на поверку вообще лишенном всякого искусственного освещения проходном дворе, где было не только тревожно и сумрачно, но и безлюдно — никого, кроме хромого слушателя "Эха Москвы" и трех великовозрастных оболтусов под хмельком.

Окликал инвалида самый высокий и самый толстый из них. Он первым заметил одинокого прохожего с палочкой и первым поднялся с лавки, притаившейся за кирпичным кубом трансформаторной будки. Толстяк вразвалочку шел к хромому, а с лавки поднимались двое его дружков.