Записки покойника. Театральный роман   ::   Булгаков Михаил Афанасьевич

 — Строев — Евгений Васильевич Калужский, актер, заведующий труппой МХАТа, муж Ольги Сергеевны Бокшанской, автор воспоминаний о Булгакове.



141



...рассказ под заглавием «Блоха»... — Скорее всего речь идет о рассказе «Таракан» (1925).



142



...шла Августа Авдеевна с клетчатым пледом в руках. — Читаем в дневнике Елены Сергеевны (14 ноября 1934 г.): «Репетиция „Пиквика" со Станиславским... В час приблизительно приехал Станиславский. За ним в партер вошла Рипси с пледом для К. С. Зал встал, и все стали аплодировать... М. А. сидел рядом с К. С».



143



...Людмила Сильвестровна... записывала что-то в тетрадь... — И об этом у Елены Сергеевны есть интересная запись в дневнике (5 ноября 1938 г.): «Коренева один раз сказала Константину Сергеевичу восторженно:

— К. С! У меня несколько тетрадей записей — всего, всего, что Вы говорили на репетициях (кажется, лет десять назад). Что мне делать с этими записями?

— Их надо немедленно сжечь!»



144



...и даже Адальберт... — Прототип (по мнению Елены Сергеевны) — актер Александр Александрович Андерс (1898-1970).



145



...Иван Васильевич удивительный и действительно гениальный актер. — Булгаков очень часто восхищался актерским мастерством Станиславского. А после очередной репетиции «Мертвых душ» он написал Константину Сергеевичу такие слова: «Цель этого неделового письма выразить Вам то восхищение, под влиянием которого я нахожусь все эти дни. В течение трех часов Вы на моих глазах ту узловую сцену, которая замерла и не шла, превратили в живую. Существует театральное волшебство!

Во мне оно возбуждает лучшие надежды и поднимает меня, когда падает мой дух. Я затрудняюсь сказать, что более всего восхитило меня. Не знаю, по чистой совести. Пожалуй, Ваша фраза по образу Манилова: „Ему ничего нельзя сказать, ни о чем нельзя спросить — тут же прилипнет" — есть высшая точка. Потрясающее именно в театральном смысле определение, а показ — как это сделать — глубочайшее мастерство!

Я не беспокоюсь относительно Гоголя, когда Вы на репетиции...»

А в дневнике Елены Сергеевны мы находим такие интересные строки (13 сентября 1934 г.): «Сегодня по дороге из Театра домой М. А. рассказывал... как Станиславский показывал Петкеру Плюшкина. Что будто бы Плюшкин так подозрителен, так недоверчив к людям, что даже им в лицо не смотрит, а только на ноги посмотрит — и довольно. И когда Чичиков ему что-то приятное говорит, он и не слушает даже, отвернулся, скучно ему. А когда Плюшкин рассказывает Чичикову про капитана, то делает рукой жест, как будто нож держит...»



146



Когда этот этюд закончился... начался другой этюд. — Видимо, Булгаков пародирует то, что происходило у Станиславского в Леонтьевском переулке на репетициях «Мольера». Об этом и запись Елены Сергеевны: «М. А. приходит с репетиций у К. С. измученный. К. С. занимается с актерами педагогическими этюдами».

А в протоколах репетиций зафиксированы такие эпизоды. 4 апреля 1935 г.: «С т а н и с л а в с к и й. Но вообще, жест должен быть очень плавным. Это теперь, как закон, у всех жест стал мелкий; скажет „очень приятно", и при этом какое-то несуразное отрывистое движение руки. А попробуйте сказать на полном чувстве: „Весь мир!", и когда вы раскинете руки, чтобы охватить этот „мир", то почувствуете, как из всех пор пальцев начинается лучеиспускание... <...>Теперь смотрите, я вам покажу поклон со шляпой... <...>Делайте что хотите в своих движениях, но чтобы в этих движениях, сидите ли вы, идете или стоите, — была плавная беспрерывная линия... Надо упражнять себя в этом ритме. Когда найдете этот ритм, то сможете целый день ходить в нем... <...>Я помню, как в детстве нас гувернантка била по локтям, уча держать руки как надо. Для того чтобы научиться так держать руки, нужно под мышки класть платок или бумагу величиной с кулак...