Земле земное   ::   Сологуб Федор

- Поберегайся, голубчик: приглянулся ты ей, курносой.

Она сидела на траве, охватив колени морщинистыми, коричневыми руками. Ее слезящиеся глаза тупо смотрели куда-то прямо и далеко. Дряхлое лицо ее не выражало ни удивления, ни сомнения.

- Ну да, безглазая. Тоже выдумаешь, - тихо сказал Саша и подумал немного. - А почему? - вдруг спросил он.

Приглянулся-то почему? - переспросила Лепестинья. Глаза, вишь ты, у тебя, - глаза нехорошие.

- А чем, нянечка, нехорошие? - ласково спросил Саша.

- Глаза-то у тебя смотрят, куда не надо, видят, что негоже. Что закрыто, на то негоже смотреть. Курносая не любит, кто за ей подсматривает. Поберегайся, миленький, как бы она тебя не призарила.

- Да разве я за ней, нянечка, подсматриваю? - еще ласковее промолвил Саша, и чистый, как подснежный ручей, голос его звенел нежно и сладко.

- Везде она, голубь мой, все она, - и в травке, и в речке, - медленно и уныло говорила старуха. - Ты идешь, - и она тут же ползет, травку сломит, козявку задавит. Негоже смотреть много, не любит она.

- Так как же быть-то, миленькая нянечка, коли глаза сами смотрят? спросил Саша, улыбаясь, глядя на старуху неотступно-вопрошающими глазами.

- Что поделаешь, голубчик! Такие уж, видно, тебе глаза Бог дал, ничего не поделаешь, жаленный, - ты ими и не хочешь, да видишь.

Саша закрыл глаза. Он думал, что умрет скоро и будет лежать в земле и тлеть. Но не страшило его, что лежать ему в родной земле. Он любил землю. Любил уходить подальше в поле, быть в одиночестве, приникнуть к земле, слушать ее шорохи и шепоты. Любил ходить босыми ногами, чтобы чувствовать землю ближе.

Саша сел, взял в руки жалею и принялся дудеть в нее. Полились нежные, жалобные звуки. Рождались грустные, томительные мысли.

Вот пришел товарищ с удочкою. Мальчики побежали к реке, радостно разговаривая о рыбах. Оба они залезли в воду удить, - и холодное плескание о голые колени отогнало непосильные, печальные думы.

Река была тихая, вся гладкая да ясная на солнце. Но маленькие струйки тревожно звучали, ударяясь о берег, и рыбки порою тревожно плескались, а река стремилась медленно и неуклонно. Серовато-зеленый тростник колыхался в воде у берега, и по высоким стеблям его пробегал порою сухой, слабый шум.

Мальчики долго шалили и плескались на реке. Среди веселых забав Саша вдруг приумолк, засмотрелся на воду. Он вышел на берег, присел на камень и сказал медленно и задумчиво:

- Вода-то, - все течет.

- Ну так что ж, - спросил его товарищ, белоголовый мальчуган с пухлым, простодушным лицом.

- Чудно! - сказал Саша.

- Чего чудно? Как же ей не течь, коли она в реке? - ответил белоголовый мальчишка и засмеялся Сашиным словам.

Саша вздохнул, посмотрел на товарища и спросил:

- А ты слушал, как трава растет?

Белоголовый мальчишка разинул рот.

- Нет, - отвечал он.

- А говорят, что можно слышать, - сказал Саша.

- Ишь ты!

V

Рано поутру Саша с отцом отправились на мамину могилу. Они тихо разговаривали по дороге, а светлое и равнодушное обливало их солнце еще не жарким светом.

Отец рассказывал о покойнице. Саша любил слушать эти рассказы и смотреть на затуманенное печалью отцово лицо да на его усталые, далеко устремленные глаза.

На кладбище в этот ранний час было хорошо. Посетители еще не пришли. Кладбище дремало, как успокоенная роща в стране безлюдной и мирной. Только птицы чирикали, да ветки шептались. Но эти нежные звуки не нарушали светлой тишины.

Саша с отцом сели на зеленую скамеечку перед маминою могилою. могила зеленела и цвела. Саше стало грустно, что мертвые не встают и не являются. Если бы милая мама пришла! Но нет, - разлука навеки. Напрасно ждать и молиться.

- Знаешь, папа, чего я хотел бы? - тихо спросил Саша.

Отец молча посмотрел на него.