Жизнь и смерть Эмиля Ажара   ::   Гари Роман

Моя мечта о "тотальном романе", охватывающем и персонаж, и автора, про которую я так пространно писал в эссе "В защиту Сганареля", стала наконец достижима. Поскольку я публиковал одновременно и другие книги, подписывая их "Ромен Гари", раздвоение было полным. Я заставил лгать название романа "За этим пределом ваш билет недействителен". Я одержал верх над ненавистными мне пределами и над "раз и навсегда".

Те, кому сейчас, когда все уже давно закончилось, это еще интересно, могут заглянуть в прессу тех лет, чтобы представить себе восторги и любопытство, шум и ярость, которые поднялись вокруг имени Эмиля Ажара после выхода "Жизни впереди". Сам же я, переживая как бы свое второе пришествие, невидимый, неизвестный, смотрел словно зритель на свою вторую жизнь. Сначала я назвал эту книгу "Нежность камней", совершенно забыв, что уже использовал однажды это название в романе "Прощай, Гари Купер". Мне напомнила об этом Анни Павлович. Я решил, что все, игра проиграна. И, дабы запутать следы, нарочно вернулся к этой ошибке в "Псевдо".

Я тогда счел, что мне остался всего один шаг до "тотального романа", обрисованного на четырех с половиной сотнях страниц эссе "В защиту Сганареля", и надо лишь пойти чуть-чуть дальше, сделать выдумку еще правдоподобней и дать жизнь этому picaro*, одновременно автору и персонажу, которого я там описал. Мне казалось также, что если Эмиль Ажар на некоторое время продемонстрирует себя во плоти, прежде чем снова растаять в тумане тайны, то это укрепит миф, окончательно развеет подозрение о "крупном писателе, затаившемся в тени", которого тщились отыскать журналисты, и я смогу продолжать писать своих "Ажаров" в полном покое, посмеиваясь в кулак. Итак, я попросил Павловича, у которого было "лицо" такое, какое надо, ненадолго взять на себя роль Ажара, с тем чтобы потом исчезнуть, дав прессе вымышленную биографию и сохраняя строжайшее инкогнито. Его дело объяснить, если он когда- нибудь пожелает, зачем, давая в Копенгагене интервью "Монду", он обнародовал свою подлинную биографию и почему, хотя я был против, позволил напечатать свою фотографию. С этой минуты мифический персонаж, которого я так старательно создавал, прекратил свое существование и его место занял Поль Павлович. Выяснить, кто он такой, ничего не стоило -- и наше родство выплыло на свет. Я защищался, как дьявол, публиковал опровержение за опровержением, используя в полной мере свое право на анонимность, и в конце концов сумел убедить пишущую братию, причем даже без особого труда, поскольку я давно уже всем надоел и им хотелось чего-нибудь "новенького". Желая понадежнее обезопасить себя, я написал "Псевдо" как "автобиографический" роман Поля Павловича, и таким образом мне удалось наконец осуществить замысел романа о юношеской тревоге, о котором я грезил со времени своих двадцати лет и "Вина мертвецов". Но я уже знал, что Эмиль Ажар обречен. У меня к тому моменту были написаны семьдесят страниц "Тревоги царя Соломона", но я тогда отложил их в сторону и вернулся к этому роману лишь через два года, не устояв перед потребностью в творчестве, которая оказалась сильнее, чем все разочарования.

Почему -- вероятно, удивится кто-то -- я готов был дать погибнуть источнику, который еще не иссяк во мне и продолжал приносить идеи и темы? Черт побери, да потому, что он мне больше не принадлежал. Теперь вместо меня мою фантастическую эпопею переживал другой. Материализовавшись, Ажар вытеснил меня из мифа...

Поль Павлович слился с персонажем. Его "ажаровская" внешность, лукавство, темперамент, вопреки очевидности, всех убедили и отвлекли от меня всеобщее внимание.

По правде говоря, я не думаю, чтобы полное "раздвоение" было вообще возможно.