Час тигра   ::   Зайцев Михаил

Дед-японец, чужой по крови, но родной по духу, вырастил, воспитал, взлелеял из младенца Семы Самурая ночи, иным в этой жизни Ступину уже не быть. Никогда, к сожалению...

Надо сказать, телесная оболочка Семена Ступина оправилась от былых ран и пребывает в отменной для своих лет физической форме. И психика соответствует дедовским стандартам, и все прочее, кроме... Кроме души. Душа никак не может забыть женщину с редким именем Клара. Душа помнит чудесное единение с этой женщиной, фантастическое, уникальное слияние двух сущностей. Клара вторгается в сны Николая Кузьмина и будит Семена Ступина. Клара, единственная и неповторимая. Моя Клара, которую я никогда не увижу более наяву...

Стоп! А ну-ка, Семен Андреич, ступай прочь в подсознание. Твое время кончилось, солнце взошло. Я Коля, Николай Семенович Кузьмин. Я – крестьянин, не знаю я никакой Клары, незнаком.

Воспоминания о Ступине заняли у меня всю дорогу от полянки до деревни. Мозг вспоминал влюбленного Самурая ночи, а крестьянские зоркие глаза тем временем примечали грибные шляпки в жухлой траве и грубые руки трудящегося, орудуя стареньким перочинным ножиком, бережно срезали дары природы под корень. На опушку я вышел с полным лукошком. В нынешний дождливый август грибов в лесу уродилось видимо-невидимо.

В мое отсутствие деревенька воспряла от сна и зашевелилась, загомонила, зажила. Тощие, облезлые курицы деловито прохаживались по уличной обочине, а их престарелые хозяйки копошились в огородах. И курицы, и бабушки-огородницы исподволь одаривали меня косыми внимательными взглядами. Я шел посреди улицы, дымил «Беломором» и вежливо раскланивался со старушками, явно не одобрявшими мое грибное, дачное хобби.

Как всегда, в трех шагах от дома из дырки в соседском заборе мне навстречу выскочила сука Мариана. Дурная собаченция скупо облаяла полуночника грибника и исчезла в заборной прорехе, а над частоколом подгнивших досок всплыло сморщенное личико соседской бабушки Любы.

– Здрасть, баба Люба, – кивнул я учтиво.

– И тебе, Коля, здоровья, – сдержанно ответила старуха. – Много грибов нарезал?

– Во. – Я показал лукошко. – На масле пожарю, считай, обед бесплатный.

– Оно, конечно, экономия, – неохотно согласилась баба Люба. – Масло нынче дорогое, а так...

– Семеныч! – перебил тещу появившийся на крыльце соседской избы хозяин Мирон. – Семеныч, а ну погодь! Дело есть!

На ходу заправляя фланель клетчатой рубашки в шерстяные, не по сезону брюки. Мирон колобком скатился с крыльца. Баба Люба сердито поджала губы, демонстративно развернулась ко мне спиной и едва шагнула в глубь двора, как облюбованное ею место с той стороны забора занял торопыга Мирон.

– Семеныч, твой «толчок» на ходу?

«Толчком» Мирон обзывал мой «Москвич»-пикап. Когда я перебрался сюда, в эту деревню на постоянное место жительства, то первым делом купил мотоцикл, лошадку – «Яву», старенькую, но вполне работоспособную, а потом позарился на дешевизну и взял «Москвича» по бросовой цене, совершенно «убитого». Денег и, главное, нервов на реанимацию «толчка» я потратил немерено, кое-как заставил это автомобильное недоразумение ездить, однако периодически подлый «Москвич» вновь превращается в груду металлолома на потеху смешливому Мирону.

Кстати, на самом деле Мирона зовут Мишей. Мирон – производная от фамилии Миронов. Кличка прилипла к моему нынешнему соседу еще в школе, «сто лет назад», образно выражаясь. Миша Миронов посещал младшие классы школы-интерната в райцентре, недалече от родной деревни, когда по телеящику в очередной раз повторяли советский суперсериал «Адъютант его превосходительства». Телесериал смотрели всем интернатом, а в том сериале, кто помнит, был такой отрицательный персонаж Мирон. В «честь» теле-Мирона и перекрестили Мишу.