Materia   ::   Попов Евгений

Путин недавно полтинник разменял, стало быть, моложе нас с тобой... Сколько же лет ему было тогда, в шестьдесят восьмом, когда мы с тобой писали диплом, а товарищи танки в Прагу ввели?

- Лет шестнадцать, наверное. Откуда я знаю?

- А надо знать, - назидательно изрек Гдов. - Помнишь фразу классика постсоветской литературы - "Чтобы писателем заинтересовалось КГБ, он должен хорошо знать расстановку сил в городе".

- Ну, я это... не писатели мы, дорогой товарищ! А Путин - чё! Мне этот мужик нравится, хороший мужик! И вообще, стране рука сильная нужна или нет, товарищ?

Посмеялись. Часики тикали. Бармен перетирал стаканы и слушал тихие блатные песни радио "Шансон". Гдов от нечего делать предался воспоминаниям о нашем общем призрачном прошлом.

- Это, знаешь, у меня американец был знакомый так году это в восемьдесят третьем, из посольства, историк по образованию. Так-то он по-русски в принципе совсем ни бум-бум, но кто-то его, видать, подучил на интенсивных курсах русской ИДИОМЕ, и он к месту да ни к месту все приговаривал, почти прямо, как ты: "Ха-ароший мужик". Его потом выслали в двадцать четыре часа, очевидно, как персону уже ихней внешней разведки, не знаю, как она там у них называется. Он, наверное, теперь тоже ветеран, может, тоже теперь, поди, какую турфирму держит, тоже, поди, american middle class накалывает. Хотя вряд ли - если ихним платили на порядок больше, то и пенсия у них больше на порядок.

- Полным-полно шведов, - сказал Хабаров. Это - у Колдуэлла есть такой рассказ. Колдуэлл, между прочим, тоже американец, - пояснил он.

- То я не знаю, - чуть-чуть обиделся Гдов.

- А ты с годами брюзгливый становишься, - приглядывался к нему Хабаров. - Ты пей, пей височку-то, пей, коли я угощаю.

- Беда. Что-то не хочется совсем, - искренне огорчился Гдов. - Даже жалко, что я не за рулем. Лучше бы я был за рулем и не пил.

- Ты и так не пьешь.

- Хочу и не пью. Вообще бы никогда не пил, пропади оно все пропадом, вырвалось у Гдова. - Все в мире напитки вкуснее водки, даже молоко, а мы с тобой всю жизнь пропьянствовали неизвестно зачем, чтобы оказаться у разбитого корыта.

- Во-первых, не всю жизнь, а на сегодняшний день две ее трети. Во-вторых, что нам еще оставалось делать в условиях тоталитаризма? Ну, а в-третьих - мы же хорошо сидим, хотя и глупо. В-четвертых - разве это я виноват, что все бабы в конечном итоге - дуры. В том смысле, что в этом утверждении и таком слове для них, нету для них, наших богинь, ничего обидного, если кто понимает.

- Молоко и то лучше, - не слушал его бормотания Гдов, в бокале у которого если и убыло, так это как у Пети Бачей из романа Валентина Катаева "Белеет парус одинокий", это когда мальчик соблазнился попробовать столовой ложкой клубничное варенье из стеклянной банки, после чего обнаружил, что уровень варенья в банке после этой ложки совершенно не уменьшился.

- Ленин, - сказал Хабаров неизвестно зачем.

- Сталин, - как эхо откликнулся Гдов, но запел теперь Хабаров. Хабаров пел:

- Есть на свете три бандита

Гитлер, Сталин и Никита.

Гитлер резал,

Сталин бил,

Никита голодом морил.

- Это ты по какому случаю?

- По случаю все той же ПОЧВЫ, сынок! Где взросли и Никита-кукурузник, и Леня-лентяй, и Андропка-поэт. Ах, безвременно оборвалася по случайной халатности на производстве коммунизма рабочая династия красных вождей , кривлялся Хабаров. - Все-таки, наверное, надо было дернуть отсюдова, пока моложе были, - вдруг загрустил он. - А то присосалися к родной земле, как Антеи. Самолет Антей, не собрать костей... Затрахали свою дурную голову тем, что, видите ли, "без нас народ не полный", как сказал великий Андрей Платонов...

- ... великому Михаилу Александровичу.

- Это что еще за "Александрович"? - изумился Хабаров, который оказался все же менее эрудированным, чем его собеседник.