Дельфания   ::   Лермонтов Владимир Юрьевич

Слышишь, как море смеется?

Слышишь, как море смеется?

Море играет с тобой!

Дельфания — Ания — Анна,

От радости сердце поет,

Дельфания — Ания — Анна,

Мы счастье отыщем свое!

С нами резвятся дельфины,

Все понимая без слов.

Мы уплывем вместе с ними,

Мы уплывем вместе с ними

К дому где только любовь!

Дельфания — Ания — Анна,

От радости сердце поет,

Дельфания — Ания — Анна,

Мы счастье отыщем свое!

Верую, чудо случится,

Вновь соберется семья.

Звери, дельфины и птицы

Празднично будут кружиться,

Будут, малышка моя!

Дельфания — Ания — Анна,

От радости сердце поет,

Дельфания — Ания — Анна,

Мы счастье отыщем свое!

В ту ночь Отшельник дремал в своем убежище, он уже несколько успокоился по поводу своего последнего долга. Он подружился с Марией, с Аннушкой, был всегда при них, и ему стало казаться, что это и есть то, что он должен был исполнить. Ведь по сути Мария стала его новой хозяйкой, может быть, это и есть его служба, о которой наставлял его старик в каменном домике?

Раньше пса мучили по ночам кошмары, ему снилось, как он сражается с человекомедведем, как он падает в пропасть, как он сидит над безжизненным телом своего хозяина и лижет его лицо. Тогда пес вздрагивал во сне, скулил, бежал, кусал: все его тело двигалось, ходило судорогами, пока он не пробуждался. Но все это прошло, и теперь ему снились хорошие сны или вообще ничего не снилось.

Вот и в ту безлунную, теплую ночь ему грезилось что-то приятное. Хотя глаза Отшельника были полу— прикрыты и могло казаться, что он ничего не слышит и не видит, на самом деле он был всегда начеку, хотя вроде бы опасности ждать было неоткуда. Сторожевая выучка была в крови у пса. Он насторожился уже тог— да, когда вдалеке, внизу, километров за семь от его наблюдательного места, по дороге в хутор въезжала машина. Отшельник видел только две светящиеся точки, которые скользили по темной земле, и поднимающийся за ними белесоватый столб пыли. Такое он наблюдал редко, но именно эти две точки почему-то взволновали пса. Он вдруг почувствовал, что эти ночные огни — предвестники опасности. Через мгновение Отшельник был уже, как говорится, во всеоружии. Он стоял напряженный на четырех лапах и еще мгновение прислушивался к своей звериной интуиции, не обманывает ли она его, действительно ли в появлении этой машины кроется угроза?

Сердце пса застучало, как отбойный молоток, опасность действительно приближалась! Отшельник рванулся в сторону дома Марии, перемахнул через полутораметровую изгородь, ткнул лапой дверь в сарай, и она слегка отошла. Сунул нос в появившуюся щель и увидел Марию, свернувшуюся калачиком лицом к стене. За женщиной у стены лежала Аннушка.

— Что с тобой, Отшельник? — шепотом произнесла, встрепенувшись, Мария, привставая и протирая глаза.

Пес схватил ее за платье и потянул к выходу, жалобно заскулив, и всем своим поведением стараясь передать надвигающуюся угрозу и то, что им нужно уходить отсюда немедленно.

— Да что такое? Куда ты меня тащишь? — уже взволнованно спрашивала Мария взбудораженного пса и вместе с тем закутывала Аннушку в одеяло и шарила ногами в темноте в поисках обуви.

— Сейчас, сейчас, еще минутку. — Ее руки дрожали, потому как ей, наконец, передалось все то, что чувствовал Отшельник.

Лишь только они выскочили за калитку, как снизу к дому подкатил уазик и осветил фарами дом. Дрожь страха охватила Марию, колени ее подкашивались. Они насколько возможно быстро в темноте спускались к морю. Именно к морю спешила женщина с ребенком и собакой. Почему именно туда? На этот вопрос может дать ответ только тайна инстинкта матери, который подсказывал, что именно в темных водах может быть спасение.

«Да! — думала Мария, — это приехали за моей дочерью!». Ужас такой мысли гнал женщину прочь от этого страшного места заточения. Пот струился по ее лицу и застилал глаза.