Яблоко Евы   ::   де Куатьэ Анхель

Я хочу, чтобы говорили наши души — друг с другом, друг о друге, друг для друга. Я хочу дать им голос, а потому мы входим в пространство потаенного. На поверхности — события жизни. Внутри — истина души, которая переживает и мучается, как всякая растущая или… разрушающаяся душа. Душа не может умереть, но она может или идти бесконечно вверх, или идти бесконечно вниз. Это и есть Ад и Рай.

Ошибаются те, кто думает, что Ад и Рай ждут нас после смерти; они с нами в каждый момент этой жизни, только по ту ее сторону, с изнанки.

«И видел я другого Ангела сильного, сходящего с неба, облеченного облаком; над головою его была радуга, и в лице его как солнце, и ноги его как столпы огненные;

В руке у него была книжка раскрытая. И поставил он правую ногу на море, а левую на землю,

И воскликнул громким голосом, как рыкает лев; и когда он воскликнул, тогда семь громов проговорили голосами своими.

И когда семь громов проговорили голосами своими, я хотел было писать; но услышал голос с неба, говорящий мне: скрой, что говорили семь громов, и не пиши сего.

И Ангел, которого я видел стоящим на море и на земле, поднял руку свою к небу

И клялся Живущим во веки веков, Который сотворил небо и все, что на нем, землю и все, что на ней, и море и все, что в нем, что времени уже не будет;

Но в те дни, когда возгласит седьмой Ангел, когда он вострубит, совершится тайна Божия, как Он благовествовал рабам Своим пророкам.

И голос, который я слышал с неба, опять стал говорить со мною и сказал: пойди, возьми раскрытую книжку из руки Ангела, стоящего на море и на земле.

И я пошел к Ангелу и сказал ему: дай мне книжку. Он сказал мне: возьми и съешь ее; она будет горька во чреве твоем, но в устах твоих будет сладка, как мед.

И взял я книжку из руки Ангела и съел ее; и она в устах моих была сладка, как мед; когда же съел ее, то горько стало во чреве моем.

И сказал он мне: тебе надлежит опять пророчествовать о народах и племенах и языках и царях многих».

Откровение святого Иоанна Богослова, 10:1-11



ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Однажды ты проснешься и поймешь, что все в твоей жизни до этого самого дня было неправильно. Чудовищно неправильно. Бессмысленно, бесцветно, пусто… И ты захочешь сбежать из своей собственной жизни.

Сорваться и сбежать! Бежать куда глаза глядят! Прочь. Прочь. Прочь… Только бы не видеть ничего этого больше. Себя-прежнего не видеть! Никогда… И ты побежишь, бросив все. Бросив то, что было для тебя дорого и важно. И на миг почувствуешь облегчение. Облегчение, которое дает только… смерть. Убить свою жизнь, чтобы остаться в живых. Ты сделаешь это. Обязательно сделаешь! А потом опомнишься… Но дороги назад уже не будет.

В свете сумрачного утра похожая на саван простынь. Мокрая от слез подушка. Бездыханная, почти звенящая тишина. И рядом — это, такое любимое, такое желанное и такое чужое, бесчувственное, почти мертвое тело. Рядом с ним — с этим телом — Ева проплакала всю ночь. Словно с покойником… Она прощалась.

— Глеб, пожалуйста… Пожалуйста… — слезы душили Еву, все ее тело сотрясалось от судороги, душа выворачивалась наизнанку. Почти теряя сознание, Ева вновь и вновь пыталась найти в себе силы, чтобы сказать ему это, чтобы вымолвить, прошептать: — Все, Глебушка… Пожалуйста… Отпусти меня… Прошу. Просто отпусти…

Глеб всегда думал только о себе. Так часто случается — красота портит мужчин. Женская любовь дается им в долг, ссужается без всякой меры, без всяких гарантий на возврат вложенных чувств и душевных сил. И потому они не знают ей цены. Они как бездонная пропасть — разверзаются, чтобы забрать и уничтожить. Взамен — только минута полета над бездной. Упоительного, сладостного, завораживающего полета.