Красноярск-Шаолинь-Транзит   ::   Алексеев Павел

Однако мы выдерживаем больше, и в награду за стойкость нам удается послушать еще один номер импровизированного концерта – женскую партию, исполняемую соответственно миниатюрной бабушкой (одетой, впрочем, так же, как и дедушка). Здесь мы понимаем, обладателем какого глубокого баса являлся предыдущий исполнитель!

Слегка оглушенные культурным нокдауном, бредем далее. Несмотря на наше явное варварское непонимание музыкального смысла услышанных композиций, интуитивно мы чувствуем, что музыканты – молодцы и играли с вдохновением, и что для столь необычного вокального исполнения требуется особая, очень сложная практика и, видимо, особый тип музыкального слуха, совсем неразвитый у нас. И ведь это не были профессионалы, просто отряд пенсионеров по интересам. Почему наши пенсионеры не распевают арию Евгения Онегина в парке имени Максима Горького?

На следующей аллее нам посчастливилось лицезреть еще одного представителя оригинальной техники у-шу, хотя мы так и не смогли определить, к какому стилю относится увиденное. Мужичонка лет сорока, тощий и, говоря по-нашему, несколько плюгавый, одетый в штаны и домашнюю майку с лямками, выписывал разнообразные кренделя ногами и руками, то ускоряясь, то сгибая спину и замедляясь, меняя ужимки и гримасы, то неожиданно останавливаясь и просто отдыхая стоя. С некоторой натяжкой можно было бы назвать его стиль «обезьяной», той самой, которую придумали в Пекинской академии у-шу (а вовсе не в потайных коридорах монастыря Шаолинь), но смущало отсутствие каких-бы то ни было стоек и странная манера тыкать двумя растопыренными пальцами во все стороны. Налюбовавшись вдоволь на великого мастера, мы временно закрепили за новооткрытым направлением боевых искусств название «стиль пьяного таракана», и направились к выходу из парка – время уже близилось к обеду, да и впечатлений нагрузили котомку – не унести.



Глава 15

«Помню, как-то раз я подстрелил утку по-пекински…»



Барон Мюнхгаузен.



Последний обед в Пекине решено объявить праздничным – во-первых, в честь отъезда, во-вторых, в честь присоединения Гонконга. Дух праздника и без нас, впрочем, постоянно витает на пекинских улицах, льется из динамиков, светит из экранов телевизоров, переливается разноцветными флажками и гирляндами. Все это напоминает Новый Год, только летом.

И вот, раз такое дело, мы всей группой направляемся на поиски ресторанчика, где можно закусить уткой по-пекински. Само собой, без этого блюда мы не смогли бы считать себя действительно побывавшими в Пекине. Слово «поиски» придется взять в кавычки – каждый второй ресторан в Пекине предлагает утку по-пекински, хотя это и не означает, что она везде одинаково вкусная. Но нам повезло – нашли маленький, но симпатичный ресторанчик, недорогой по пекинским ценам, но чистый по китайским меркам. Естественно, над баром подвешен телевизор, в котором известнейшие китайские поп-звезды распевают центральный мотив Присоединения, мягкий и шелестящий, как китайский шелк.

Рассаживаемся не без труда водиннадцатиром за круглый стол и делаем заказ: а подайте-ка нам пекинскую утку (пэй-цзин кхао-йа), то есть «утка печеная по-пекински». Молодые официантки с любопытством рассматривают толпу лаоваев, молодые лаоваи отвечают им тем же. Вот в таких вот размышлениях о смысле жизни проходят неторопливые пятнадцать минут, сдобренные ароматом зеленого чая. Приносят утку, наверняка еще вчера благополучно крякавшую в пригороде Пекина. Так как поедание пекинской утки требует известного навыка, А.М. дает нам краткие пояснения.

Во-первых, на стол подают утку отнюдь не целиком, с ножками и крылышками, как это принято рисовать на карикатурах – нет, только кусочки филе небольшого размера, чтобы удобно было брать их палочками (действительно, ведь в китайской сервировочной традиции отсутствуют вилки и ножи!), пропеченные до тонкой коричневой корочки.