Записки сумасшедего следователя   ::   Топильская Елена

После того, как бригада, закончив свою деятельность, уехала, Дима Хлыновский, убирая кабинет, нашел неотправленное письмо одного из них со словами: «Привет , Геннадий! Пишу тебе с наилучшими по желаниями из Северной Пальмиры , будь она неладна. Я по-прежнему сижу в Питере в долбаной следственной группе. Конца и края моим мытарствам не вид но. Из всей группы я остался один , да начальница моя , которая в настоящее время в Москве. Дело наше глохнет день за днем. От всего этого тоска напада ет , если так работают „важняки » из Генеральной прокуратуры , то что то гда говорить о районах. Лишь бы зад ницу прикрыть , а там огнем все гори. И во все эти игры я напрямую впутал ся , чувствую , до конца следствия меня отсюда не отпустят. Буду продол жать загнивать. Дело собираются пе редавать в район , идет усиленное обре зание хвостов. Дается задание на вы полнение действий , в которых лично я не вижу никакого смысла; говорят , молча выполняй веленое. Вот и делаю. Занимаюсь саботажем , болтаюсь по Питеру и леплю всевозможные отмаз ки. А им деваться-то некуда , я здесь один , другому поручить некому. Слушаю по телефону крики и опять балду гоняю. И это называется работа , а главное – чувствуешь , какая от тебя польза...»

А спустя год руководительница бригады вынесла постановление о прекращении дела в отношении Чумарина, где было написано, что в деле «содержался комплекс доказательств, не позволявших следствию сделать вывод о непричастности Чумарина к убийству» (стиль оставляю на совести «важняка» при Генеральном прокуроре).

«Однако в настоящее время значение этих доказательств для подтверждения причастности Чумарина к убийству Тараканова существенно изменилось, например, кепка из-под трупа имеет окружность входа (размер) 60 см, в то время как из справки ХОЗУ следует, что размер головы обвиняемого Чумарина 55-й».

Чумарин был отпущен на свободу и говорил всем, что в первые дни хотел взять автомат, прийти в прокуратуру Архитектурного района и всех расстрелять. Когда Катя сказала мне об этом, я ответила, что жалею, что он и вправду этого не сделал, поскольку тогда бы уж его наверняка посадили. А впрочем, сейчас я уже ни в чем не уверена, зная, что значение доказательств меняется с течением времени.

После освобождения он приступил к обязанностям оперуполномоченного отдела по раскрытию умышленных убийств и уже приходил на совещания в прокуратуру города, откуда, по слухам, был с позором изгнан начальницей отдела, заявившей, что она не намерена обсуждать проблемы раскрытия убийств с преступником.

Когда мне было 7 лет, у моей кузины родилась дочка, и я страшно гордилась тем, что у меня есть племянница! Девочка выросла, с детства проявляя незаурядный характер и способности. Во втором классе она заставила родителей перевести ее в английскую школу, самостоятельно догнала программу, стала болтать по-английски как на родном языке. Закончила школу, Герценовский институт, во время учебы полгода жила в Англии, потом почти год работала в Турции, Рождество встречала с друзьями на Кипре. Сейчас она учится в аспирантуре в Кембридже, а когда приезжает домой и заходит ко мне, жадно слушает мои рассказы о страшных преступлениях.

И я не знаю, как реагировать на то, что самостоятельная девушка, в свои юные годы объездившая полмира, легкая на подъем, имеющая друзей в разных странах, прикоснувшаяся к мировой культуре, слушая, как я осматриваю завшивленные трупы бомжей, восторженно восклицает: «Как я тебе завидую, у тебя такая интересная работа!» А в общем, вся эта ситуация укладывается в маленький стишок Кушнера:

Танцует тот, кто не танцует, —

Ножом по рюмочке стучит.