Эти странные французы   ::   Япп Ник

Они, например, всегда с огромным уважением относились к развитому интеллекту, к высокой квалификации, а также к деятельности некоторых академических институтов.

Ибо, хотя во Франции и существуют еще пережитки старой классовой системы (немногочисленные аристократы, чьи предки не были обезглавлены Мадам Гильотиной), основа французской государственной системы – это прежде всего меритократия [1] .

В США считается, что любой человек может достичь всего на свете, если по-настоящему этого захочет. В Великобритании установка несколько иная: любой может достичь всего на свете, если докажет, что он на это способен. Во Франции же уверены: любой может достичь всего на свете, если получил соответствующую квалификацию, ну а если он ее получил, то ему попросту обязаны предоставить возможность достичь всего, чего он хочет, сразу же, как он докажет, что шел к своей цели правильным путем, соблюдая общепринятые нормы и условности.

Перед умом французы поистине преклоняются. Наибольшее уважение и любовь у них всегда вызывали продукты интеллектуальной деятельности, то есть одновременно Ума и Чувств. Они способны поклоняться как идеям, так и тем, кто эти идеи создает. Именно поэтому французские политики различного масштаба получают возможность выступать с любыми самыми дерзкими, фантастическими, дорогостоящими и, в общем-то, нелепыми прожектами, которые просто обречены на всеобщее одобрение (даже если ясно, что впоследствии они могут закончиться страшным провалом) именно потому, что изначально были столь дерзкими, фантастичными и т.д.

В 80-е годы, например, французы начали лихорадочно искать нефть под Парижем. Остается лишь восхищаться их способностью питать столь дикие, пугающе несбыточные надежды.

У них хватает смелости бесконечно экспериментировать, терпеть неудачи и снова ставить эксперименты – поистине это народ, не обремененный собственным прошлым, а всегда готовый использовать настоящее как трамплин для прыжка в будущее и упивающийся этой своей способностью!



Страстная любовь к собственным корням



Население Франции и Англии примерно одинаково, но площадь Франции превосходит площадь Англии более чем в два раза. Именно поэтому каждый, кто приезжает во Францию, прежде всего испытывает ощущение простора. Места здесь, казалось бы, хватит на всех.

Однако французам отнюдь так не кажется. С их точки зрения, во Франции просто негде повернуться. И не только потому, что они недолюбливают (хоть и скрывают эту неприязнь) иммигрантов, которые селятся во французских домах и особняках и лишают коренных жителей рабочих мест, но и потому, что французам свойственно болезненно-собственническое отношение к каждой канаве, куче навоза и кусту крапивы на родной земле.

Земля – точнее, владение ею, – может послужить тем самым яблоком раздора, из-за которого рушатся тесные родственные и семейные узы, распадаются благополучные крепкие браки. "Жан де Флоретт" и "Манон ручьев" были отнюдь не выдумкой Марселя Паньоля [2] . В первом фильме герой, которого играл Жерар Депардье, застрелился, во втором – повесился. И все из-за земли! Но каждому французу близки и понятны переживания обоих киногероев.

Единственным долговременным и действительно ценным достижением Французской революции французы считают то, что она дала народу землю, которую не отнимет ни один родственник-интриган, явившийся вдруг невесть откуда.

Исключением из правил в подобном трепетном отношении к земле составляет, разумеется, продажа ненужных участков "этим предателям", англичанам, готовым, как последние идиоты, купить любой дряхлый амбар или полусгнивший свинарник где угодно – от Роскофа до Рокамадура.