Чейз (Погоня)   ::   Кунц Дин Рэй

До сих пор никто не звонил ему среди ночи, но он все равно уже понял: с покоем, к которому он привык в доме за первые месяцы после демобилизации, покончено навсегда.

Сначала он не собирался подходить к телефону, смакуя виски и с нетерпением ожидая, когда он перестанет наконец дребезжать. Однако после шестнадцатого звонка решил, что звонящий куда терпеливее его, и снял трубку:

— Алло?

— Чейз?

— Да.

— Ты меня узнаешь?

— Нет, — сказал он, слыша незнакомый голос. Голос звучал устало и мог принадлежать какому угодно мужчине: от шестнадцати до шестидесяти лет, толстому или худому, высокому или низкому.

— Как нога, Чейз? — В голосе звучала издевка, хотя Чейз не понимал ее причины.

— Нормально, — ответил Чейз. — Даже, можно сказать, хорошо.

— А ты мастак драться.

Чейз промолчал, он буквально лишился дара речи, начав понимать, что это за звонок.

— Очень здорово орудуешь руками, — продолжал голос. — Тебя, наверное, в армии научили.

— Да, — выдавил Чейз.

— Думаю, тебя много чему научили в армии, так что ты можешь постоять за себя.

— Так это ты и есть? — спросил Чейз. Человек на том конце провода засмеялся, и усталость в его голосе тут же исчезла.

— Да, это я, — подтвердил он. — У меня вся шея в синяках, и к утру, похоже, останусь совсем без голоса. Не считая этого, я отделался столь же легким испугом, как и ты, Чейз.

С ясностью мысли, присущей ему в моменты опасности, Чейз вспомнил поединок с убийцей на траве у “шевроле” и попытался представить себе лицо того человека. Но и теперь, когда старался для себя, преуспел не больше, чем в полиции. Тогда он поинтересовался:

— Откуда ты узнал, что это я остановил тебя?

— Видел твое фото в газете, — признался человек. — Ты же герой войны. Твои фотографии последнее время повсюду. Разыскивая нож — ты как раз лежал на спине, — я узнал тебя и поскорее смылся.

— Кто ты? — спросил Чейз.

— Ты что же думаешь, я тебе скажу? — Голос звучал с явной издевкой.

Чейз совершенно забыл о своем виски. Тревожные звонки, проклятые тревожные звонки у него в мозгу дребезжали на полную громкость. Прямо как фанфары в день национального праздника. Чейз сказал:

— Чего ты хочешь?

Незнакомец молчал так долго, что Чейз уже собрался было переспросить. Внезапно, уже без насмешки в голосе, убийца произнес:

— Ты влез туда, куда не имел права влезать. Не представляешь, скольких трудов мне стоило правильно выбрать из этой компании юных прелюбодеев тех, кто более других заслуживал смерти. Я планировал свое возмездие неделями, Чейз, и тот молодой греховодник понес заслуженную кару. Осталась девица. К несчастью, ты появился прежде, чем я успел исполнить свой долг, и спас эту шлюху, которая не имеет никакого права на пощаду.

— Вы нездоровы, — сказал Чейз. Он понял абсурдность этих слов в тот самый миг, когда произнес их, но, похоже, убийца так ошарашил его, что ничего, кроме банальности, на ум не приходило.

— Я просто хотел сказать вам, мистер Чейз, что дело на этом не кончается, отнюдь нет. — Убийца то ли не расслышал слов Чейза, то ли притворился, будто не расслышал.

— Что все это значит?

— Я рассчитаюсь с тобой, Чейз, как только узнаю о тебе достаточно, чтобы определить, какой именно ты заслуживаешь кары. Потом, когда ты расплатишься, я рассчитаюсь со шлюхой — с той девчонкой.

— Рассчитаешься? — переспросил Чейз. Эвфеизм напомнил ему все подобные словесные ухищрения, к каким он привык во Вьетнаме. Он почувствовал себя гораздо старше, чем был на самом деле, и гораздо более усталым, чем минуту назад.

— Я убью тебя, Чейз. Покараю за все грехи, которые ты совершил, и за то, что ты влез туда, куда не имел права лезть. — Он немного помолчал. — Ты меня понял?

— Да, но...

— Я еще позвоню тебе, Чейз.

— Слушай, если... Человек повесил трубку.

Чейз тоже положил трубку на рычаг и откинулся на спинку кровати.