Фьезоланские нимфы   ::   Боккаччо Джованни

Она предстала мне такой прелестной,

Что я глазам не верил, и готов

Сказать: то сон, — руками ль бог небесный

Своими создал стройную? Шагов

Ее нет легче: как журавль! Вся — нега.

И белизна ее белее снега.

LXXVII



Увлекся я, бежал за ней далеко

Из леса в лес, поймать ее решил.

Но так она карабкалась высоко

В горах, что я уж выбился из сил.

Остановился, огорчен глубоко;

Ее сыскать я в сердце положил,

Настигнуть, поздно ль, рано ль — обещался

Раз десять так домой я возвращался.

LXXVIII



Сказать по правде, встал я нынче рано,

Увидел, как погода хороша,

И вспомнил лань, и стало так желанно

Ее поймать, лежала к ней душа.

Пошел я по тропинке. Даже странно:

И оглянуться не успел, спеша —

Кругом холмы, а солнце уж высоко,

На полдень поднялось, печет жестоко, —

LXXIX



Как слышу — лист дубков зашевелился.

Тихонько я приблизился чуть-чуть,

Сейчас же за камнями притаился,

Смотрю и слушаю: боюсь дохнуть.

Гляжу — три лани; даже подивился —

Пасутся дружно так; ну как-нибудь

Да изловлю одну. И, еле слышный,

Пошел я к ним с пучочком травки пышной.

LXXX



Да как меня увидели — в минутку

Уж на горе. Не ждали! Впопыхах,

И на себя рассержен не на шутку,

Я вижу, что остался в дураках,-

Да что ж играть на старую погудку?

Не уступлю! И с тем, что нес в руках,

Бежать за ними во весь дух пустился —

И только уж впотьмах остановился.

LXXXI



Теперь, отец, ты знаешь о препоне

К возврату моему, уверен будь».

Отец, который звался Джирафоне,

Конечно, понял россказней всю суть;

В таких делах годами умудренный,

Он тотчас без сомнений мог смекнуть,

Что эти лани, всех венец желаний,

Уж верно нимфы, а совсем не лани.

LXXXII



Но чтоб не показать, что догадался,

Да и не сделать сына вдруг лжецом,

И чтоб желаний пыл не разгорался

И не томил, да и остыл потом,

И сам собой, быть может, миновался, —

Все это вместе думая тайком,

Старик отец немного слицемерил

И так сказал, как будто сказке верил:

LXXXIII



«Ты мне, сынок, желанных всех желанней,

Молю тебя — ах, берегись ты тут

Всех этих виденных тобою ланей;

Пускай своим дурным путем идут:

Они ведь все посвящены Диане,

Поверь ты мне, — и, встретясь, изведут:

Затем и по горам у нас тут бродят,

И воду пить к источникам приходят.

LXXXIV



Диана большей частью ходит с ними,

А знай, ее ведь смертоносен лук.

И если б за охотами твоими

Тебя застала, из своих же рук

Убила б насмерть — было так с другими

Уже не раз, кого не взлюбит вдруг, —

А искони к семье ведь нашей старой

Она враждой пылает самой ярой.

LXXXV



Увы, сынок, я плачу, вспоминая

О том, как умер бедный мой отец,

Как извела его Диана злая,

Терзала и убила наконец.

Сыночек, о грехе его простая

Вот повесть — зрит Юпитер в глубь сердец!

А звался дед, как знаешь ты, Муньоне;

Его отец, как я же, Джирафоне.

LXXXVI



Рассказ мой был бы длинен при желанье

Все злоключенья деда описать.

Но нам сейчас важней их окончанье.

Он шел в горах дичины пострелять,

Как все охотники. В его скитанье

Тревог немало было. Только глядь —

Пред ним река, текущая в долине,

Та, что по нем зовут Муньоне ныне.

LXXXVII



А возле, у прекрасного потока,

Вдруг нимфа, одинешенька-одна,

Увидела его, уж недалеко,

Вскочила девочка, бледна-бледна,

«Беда!» — лепечет, — и уже высоко

Бежит по круче, ужаса полна.

Ее он молит, полн любовным бредом,

И через миг бежит за нею следом.