История халифа Хакима   ::   де Нерваль Жерар

Через несколько минут калитка сада открылась, и в темноте Хаким различил две тени, одна из которых была темнее другой. Благодаря слабым отблескам, исходившим от неба, земли и воды, темнота на Востоке никогда не бывает кромешной, поэтому ему удалось разглядеть, что это были молодой араб и гигант эфиоп.

Дойдя до кромки воды, юноша опустился на колени, негр встал около него, в ночи, словно молния, блеснул меч из дамасской стали. Однако, к изумлению халифа, голова не упала с плеч; негр наклонился к юноше и прошептал ему что-то на ухо, после чего тот спокойно поднялся, никак не выражая своей радости, будто все происходящее его не касалось. Эфиоп вложил меч в ножны, а юноша двинулся вдоль берега как раз по направлению к Хакиму, наверное, к ожидавшей его лодке. Он столкнулся лицом к лицу с халифом, который сделал вид, что только что проснулся. Халиф сказал:

– Мир тебе, Юсуф, что ты здесь делаешь?

– И тебе мир, – ответил Юсуф, который по-прежнему видел в Хакиме лишь товарища по приключениям и не удивился, застав его спящим на берегу, как делают все дети Нила в душные летние ночи.

Юсуф пригласил его к себе в лодку, и они поплыли по течению вдоль восточного берега. Заря уже осветила красноватыми отблесками ближнюю равнину, где вырисовывались стоявшие на краю пустыни руины Гелиополя. Хаким выглядел задумчивым, он внимательно вглядывался в лицо своего спутника, черты которого становились все более отчетливыми при свете дня, и убеждался, что между ними существует определенное сходство, которого он раньше не замечал, потому что они виделись лишь ночью или в хмельном тумане. Он больше не сомневался в том, что перед ним недавнее видение-двойник, которого, возможно, заставили играть роль халифа, пока Хакима держали в Маристане. Однако и в этом логичном объяснении оставалось много неясного.

– Мы похожи, как братья, – сказал он Юсуфу, – иной раз так случается, если происходишь из одних и тех же мест. Откуда ты родом, друг?

– Я родился у подножия Атласа, в Магрибе, среди берберов и кабилов. Я не знал отца, которого звали Даввас, – его убили в бою вскоре после моего рождения; мой предок в далекие времена был шейхом этой страны, затерявшейся в песках.

– Мои предки тоже происходили из этой страны, – сказал Хаким, – кто знает, может быть, мы вышли из одного племени… но какое это имеет значение? Наша прочная и искренняя дружба не нуждается в узах крови. Скажи мне, почему я не вижу тебя последние дни?

– О чем ты спрашиваешь? – сказал Юсуф. – Эти дни, или, точнее, эти ночи – потому что днем я сплю – прошли как чудесные сны, полные очарования. После того как стража напала на нас в океле и разлучила, я снова встретил на Ниле чудное видение, в реальности которого я уже не мог сомневаться. Закрывая мне рукой глаза, чтобы потом я не смог найти обратной дороги, она провела меня в великолепный сад, а оттуда в роскошные покои, где гений архитектора превзошел те сказочные дворцы, что рождаются в дурмане гашиша. Странная у меня судьба! Мои бдения более фантастичны, чем мои сны. Казалось, во дворце никого не удивляло мое присутствие, и, когда я шел, все почтительно склоняли предо мной головы. Затем эта необычная женщина посадила меня у своих ног, и я захмелел от ее речей и от ее взгляда. Каждый раз, когда она поднимала на меня глаза, обрамленные бархатными ресницами, мне казалось, что предо мной открывались двери рая. Ее мелодичный голос погружал меня в невыразимое блаженство. Моя душа, убаюканная этой божественной мелодией, таяла от наслаждения. Рабы принесли изысканные кушанья: варенье из роз, шербет со льдом, которых она едва касалась губами; такое небесное создание, такое совершенство питается, наверное, только ароматами, росой и светом.