Блудные братья   ::   Филенко Евгений

Только не питайте двухсотой по счету иллюзии, что вы вне игры. Эти ваши потуги освоить психологию насилия – такая же игра, не хуже и не лучше любой другой.

– Знаете что, Бруно? Пойдемте-ка отсюда.

– Хороший ход! – Понтефракт довольно закряхтел. – Такая игра мне нравится! Вы точно знаете, что в ближайшие часы меня отсюда поленом не вышибить. А сами уже слопали своего иглозуба, выдули пиво и теперь приметесь ныть, что завтра у вас очередное сафари… совещание… торжественное построение… И все лишь затем, чтобы догнать эту девочку!

– Какую, какую девочку?! – негодующе вскричал Кратов. Понтефракт царственно взмахнул широкой ладонью.

– Идите, Зверь-Казак, – сказал он. – Я вас отпускаю. Вы слишком серьезны для хорошего кутежа и разврата…

Кратов вышел в ночь и сырость, кутаясь в плащ. Дремавшая у двери кошка проводила его равнодушным взглядом. Словно отметила факт убытия в своем поминальнике.

Океан гудел тяжким басом. Шквальный ветер мотал фонари на набережной, срывал с верхушек волн соленые брызги и швырял в лицо. Ежась и лязгая зубами, Кратов быстрым шагом двинулся в направлении озаренной множеством прожекторов площади Морского Змея, где всегда можно было найти пустой гравитр.

Всегда – но не сейчас… Стоянка была пуста. И вся площадь была необычно безлюдна, словно дочиста выметена ветром.

Если не считать крохотной фигурки в блестящей мерной накидке…

Кратов неспешно приблизился.

– Похоже, надеяться не на что, – сказал он значительным голосом. – Роллобусы не ходят до утра. Гравитры разлетелись по сухим и теплым уголкам.

Сиреневые глаза глядели на него из-под капюшона с выжидательным любопытством.

– Могу я вас проводить? – спросил он осторожно.

– Я живу в "Хилтон-Стар", – зазвучал хрустальный голос. Сказочно мелодичный, совершенно под стать этому, словно нарисованному китайской тушью лицу. – Это далеко.

– В этом городе нет ничего по-настоящему далекого. Я обитаю по соседству с вами, в пансионате "Бель Эпок". Мы можем говорить всю дорогу.

– О чем же? – К любопытству добавилась искорка потаенного смеха.

– О чем угодно. О том, что увидим в пути. Ведь вы нездешняя?

– И вы тоже.

– Я даже не удивляюсь вашей догадке. Никто и нигде не принимает меня за местного жителя.

Холодная мокрая ладошка доверчиво легла в его руку.

– Меня зовут Идменк, – сказала девушка. – А вас?



Интерлюдия. Земля



С высоты птичьего полета остров напоминал слегка обгрызенную по краям пиццу с пышной начинкой малоаппетитного зеленого цвета. Это и были пресловутые джунгли Индокитая. Кое-где желтыми пятачками проступали пастбища. Сама Ферма выглядела как землистый прямоугольник с сахарно– белыми кубиками домов.

– Что это за скопления светлячков? – спросил Кратов.

– "Живые души", – без намека на иронию пояснил Грегор. – Движущиеся и обладающие биополем объекты. И достаточно крупные. Насекомые и птицы выпадают. Здесь, – он ткнул пальцем в Ферму, – мы с вами. Это, я думаю, коровы. А в лесу – какие-нибудь обезьяны и грызуны. – Поразмыслив, он добавил: – Если соберется сразу много попугаев в одном месте, мы их тоже увидим.

– Одна большая девочка чем-то отличается на этой схеме от стаи маленьких попугаев?

– Почти ничем, – уныло сказал Грегор.

– Ладно, не кисни, – сказал Кратов. – Может быть, ничего еще не случилось. Может быть, Рисса гуляет по берег моря, любуется закатом с каким-нибудь мальчиком…

– Где вы видите "живую тушу" на берегу моря? – сварливо проворчал Грегор. – Все так называемые мальчики на месте. И так называемые девочки, кстати, тоже. Нет только Кандиды, Большого Виктора и Антона-пятого – они позавчера улетели на материк.

– Рисса тоже могла улететь на материк, – предположил Кратов.

– Конечно, могла.