Большая пайка (Часть третья)   ::   Дубов Юлий

Марк Цейтлин и Леонид Донских выселялись досрочно за многократные грубые нарушения режима, появление в общественных местах в нетрезвом виде, а также за сожжение "нового полумягкого стула".

Марк и обступившие доску ребята прочли приказ в гробовом молчании. Марк повернулся и изобразил на лице надменную улыбку. Побледнев, но еще сильнее раскачивая бедрами, он подошел к очереди.

– Видите, товарищи, что происходит. Директор пристает ко мне с гнусными домогательствами, я, как честная девушка, естественно, отказываю, – и вот результат. Выбрасывают прямо на улицу.

Очередь захохотала. Коренастый перестал набирать номер, выудил из автомата свою монету и сказал:

– Черт с тобой, лишенец, звони.

Марк жеманно опустил монету в автомат, набрал несколько цифр и защебетал в трубку:

– Алло, это ВЦСПС? Дайте женотдел. Алло, женотдел? Это я, Нонна. Тут у нас происходит форменное безобразие. Ущемляют женщину. Меня ущемляют в правах. Директор – натуральная скотина и мужлан. Предупредите председателя– пусть примет меры. Нет, нет! Снять с работы и с волчьим билетом на комсомольскую стройку – пусть там мужским общежитием заведует. Да, жду решения до утра. Вот прямо сюда в телефон-автомат и доложите. Целую, милочка.

Марк повесил трубку на рычаг. Фант был честно отработан. Все находившиеся в вестибюле катались со смеху. Кроме бабы Мани, которая смотрела на Марка круглыми глазами и что-то неслышно шептала.

Компания удалилась в номер Марка. Допили последнюю бутылку. Настроение у всех было не очень. Досрочная выписка из пансионата означала направление соответствующей "телеги" в институт. В преддипломный год такой подарок никому не был нужен. Хуже всего чувствовал себя Леня, поскольку его вина заключалась лишь в том, что он шел у Марка на поводу. По доброй воле Леня ни одной из затей Марка осуществлять не стал бы, и вот – в результате должен пострадать за непротивление.

– Вот что, – сказал наконец напряженно думавший о чем-то Платон. – Давай я утром схожу к директору? У меня есть одна идея.

– Какая? – заинтересовался Марк.

– Потом скажу. А пока давайте собираться. Все равно до конца осталось три дня. Мы их в Москве не хуже проведем. Автобус на станцию уходит в полдвенадцатого, так что сразу после завтрака можем отваливать. Кто поедет?

Утром Марк и Леня на завтрак не пошли. В одиннадцатом часу к ним в комнату заглянул Платон.

– Директор сидит злой как собака. Секретарша, когда я пришел, печатала "телегу" в институт. Что ты вчера ляпнул, когда они выходили из комнаты?

– Да вроде ничего.

– Нет, что-то ты сказал. Он убежден, что ты обещал поставить его на место, и просто булькает от ярости. Какой-то сопляк, говорит, меня, заслуженного человека... И так далее. Я ему сказал, что сам был в комнате, ничего такого не слышал, наверное, его неправильно информировали. Тут директор мне и говорит: а то, что он вечером в Москву звонил, в ЦК КПСС, и требовал снять меня с работы, – это тоже неправильно информировали?

– Ну, баба Маня! Ну, разведка у них поставлена! – только и смог прокряхтеть Марк.

– В общем, я сообразил, что тут можно уцепиться. Я директору и говорю, что человек ты, конечно, дерьмовый, со всеми здесь отношения испортил, но родственник у тебя – большая шишка. И звонил ты как раз родственнику, просил заступиться. Поэтому наказать тебя надо, и надо выгнать отсюда в три шеи. Но ты больше не будешь звонить родственнику, а директор не пошлет "телегу". Примерно в таком ключе. Директор еще поупирался, потом сообразил, что, выгнав тебя и не написав кляузу, он и авторитет сохранит, и неприятностей не будет. Помимо прочего, я ему пообещал, что с тобой уедет вся гоп-компания. Так он вообще на седьмом небе.

– Платоша, а он не обманет? – обеспокоился Марк.

– Не должен, Смысла нет.