Золотой архипелаг   ::   Незнанский Фридрих Евсеевич

Поэтому в аптеку она все-таки наведалась — но не за прокладками (в этом отвратительном слове Маргарите Николаевне всегда чудилось нечто сантехническое, представляющее ее самое в виде прохудившейся трубы), а за двумя мудреными полосками в коробочке, на которой было написано «экспресс-тест». Первую она загубила, не разобравшись в инструкции, зато со второй справилась на «отлично». И полоска показала… То, что должна была показать.

Иными словами, подтвердила худшие подозрения Риты. Или следует сказать «лучшие подозрения»? Только бывают ли подозрения — лучшими?

Во всяком случае, тогда, в туалете большой трехкомнатной квартиры на проспекте Мира, остолбенев с баночкой собственной мочи в одной руке и с бумажной полоской в другой, Рита меньше всего думала о радостях материнства. И даже вопрос: «Как с этим быть?» — не стоял на повестке дня. Она уже знала, что от этого ребенка — ребенка Андрея — она не избавится. Мысль, которую она наиболее четко сформулировала, выглядела следующим образом: «Надо ли говорить об этом Андрею?»

Логичная по форме — Рита настолько привыкла раздваиваться между домохозяйкой и бизнес-леди, что забывала порой, где же истинная она, — мысль при этом была абсолютно безумной по содержанию. Еще два, ну, три месяца, и скрыть увеличение живота от Андрея не удастся. А дальше? Нет, единственный выход — сказать все сразу и сейчас. Андрей, скорее всего, будет недоволен, он не любит возникновения новых проблем, но потом, наверное, обрадуется. Особенно если получится мальчик. Но надо же его подготовить… А как подготовить? И Рита выбрала способ, оказавшийся наихудшим. Она, применив узкопрактическое здравомыслие, сообразила, что у нее накопились для Андрея две новости. Одна крупная — ребенок, другая помельче — фирма. Лучше начать с той, которая помельче.

Андрей слегка удивился, когда, придя с работы (или из того места, которое он называл работой), застал дома богато накрытый стол и Риту, накрашенную по гостевому варианту.

— Я не говорил тебе, что приду с друзьями, ты перепутала, — сообщил он, рассеянно поцеловав Риту в щеку. Целовать измазанные помадой губы он терпеть не мог, даже запрещал ей пользоваться косметикой, когда предстояло остаться наедине.

— Я ничего не перепутала, — с достоинством ответила Рита. Сейчас она чувствовала себя очень сильной — сильной за двоих. — Нам надо с тобой поговорить, Андрюша.

— О чем, любимая? Хочешь получить еще денег на ведение хозяйства? Пожалуйста, дам, сколько тебе надо. Ни в чем себе не отказывай, купи красивое платье или, я не знаю, что там вам еще, женщинам, надо, сережки-висюльки какие-нибудь…

Рита отвела его руку, в которой он сжимал пучок стодолларовых купюр.

— Не надо, Андрейка. Ты у меня самый щедрый, я знаю. Но нам уже не надо ограничивать себя. У нас достаточно денег не только на висюльки, но и на новую иномарку.

— Ты о чем? — насупился Андрей.

Рита, не замечая его сдвинутых бровей, переполненная только своим внутренним настроем, в котором преобладал восторг, начала торопливо излагать историю своей фирмы, сколько сил она в нее вложила, и то, что фирма начала уже приносить доход… Андрей не дослушал.

— С кем ты спала ради этого? — грубо спросил он. Под кожей его лица перекатывались желваки, под рубашкой — бицепсы.

— Андрей, о чем ты говоришь? — возмутилась Рита. — Ты во мне сомневаешься?

— Я знаю, о чем я говорю! Чтобы женщина пробилась в бизнесе головой, а не сладким местом, — такого я еще не встречал. А ну, рассказывай! Быстро! Когда, сколько и с кем?

Рита по-прежнему не понимала, в какую угодила ситуацию. Перед ней был человек, которого она любила, и она пребывала во власти иллюзии, что если ему хорошенько все объяснить, то он все поймет, обрадуется ее радостью, и все недоразумения разрешатся, точно по волшебству.

— Ничего подобного не было! — Она повысила голос: во-первых, потому, что ее возмутило предположение относительно неверности, во-вторых, чтобы перекрыть голос Андрея, все еще выкрикивавшего обвинения.