Солнышко моё   ::   Шевченко Лариса Яковлевна

За мной ухаживала молоденькая веселая няня. Я спросила ее:

— Что это на стене?

— Плакаты. А на плакатах буквы.

— А что это — «буквы»?

— Значки, чтобы читать.

— А как читать значки?

— Вот смотри, это буква «а», с нее начинается слово «арбуз».

— А что такое арбуз?

— Он похож на гарбуз, только внутри красный и сладкий. Еще слово «абрикос» на «а» начинается.

— А что такое «абрикос»?

— Ну, это как слива, только вкуснее.

— Не понимаю...

— Придумала, как объяснить! На букву «а» начинается мое имя «Ася».

Давай напишу тебе мое имя? Это буква «А», это «с», это буква «я».

— И я тоже буква «я»?

— Не говори глупости! Что ты больше всего любишь из еды?

— Чай.

— Хочешь, я сложу из букв слово «чай»? Вот «ч», вот «а», вот буква «й».

— Это так просто написать про мой любимый чай? А как написать про мою любимую няню Машу?

Ася написала.

— Я не знаю эти буквы. Их много новых?

— Много. Ты их когда-либо выучишь.

— Не хочу когда-либо. Хочу сейчас.

— Ладно, буду тебя учить. На дежурстве иногда скучно бывает.

С тех пор, как только я видела где-нибудь буквы, тут же старалась сложить из них слова. Эта игра приводила меня в восторг. Я радовалась каждому новому прочитанному слову. Даже есть стала лучше. Но учиться ползать и ходить мне не хотелось, потому что болели ноги. Ася придумала раскидывать по полу кусочки газет, и я ползла к ним, чтобы посмотреть картинки и прочитать слова из больших букв.

Чтение стало моим любимым занятием. Няни, врачи и больные помогали мне играть, когда я ходила по больнице. Мне нравилось внимание взрослых, и я с большим старанием училась, чтобы заслужить их похвалу и восхищение.



МОЙ ДРУГ ВИТЕК



Когда я, наконец, вышла во двор, то первым меня встретил тот самый мальчик, чья рыжая голова каждый день появлялась в дверях изолятора. Волосы у него не просто рыжие, а красно-рыжие и торчали вверх. Все лицо покрыто крупными светло-коричневыми, цвета сухих листьев, пятнами. Остренький носик нахально задирался. Ярко-голубые глаза окружали длиннющие, пушистые золотистые ресницы, которыми он беспрерывно хлопал. Мы смотрели друг на друга и молчали. Мальчик осторожно тронул меня за плечо, наклонился и, заглянув мне в глаза, улыбнулся. Я тоже чуточку улыбнулась. Потом он уверенно взял меня за руку и повел по дорожке. Он рассказал, что я долго болела, и что мне не передавали конфету, которую он приносил. Оказывается, мы из одной группы.

С тех пор мы всегда сидели в столовой рядом. Он крепко держал мою руку, когда парами выходили на прогулку. Нас стали дразнить «жених и невеста». Но мы не обижались. А однажды в ответ на дразнилки Витек сказал с гордым видом:

– Это моя сестра. Спросите у тети Маши.

Теперь я думаю, что добрая няня тогда пожалела нас, самых слабеньких, и соединила крепкими узами родства.

Более преданного друга я не знала. Яркая головка появлялась передо мной и в минуты радости, и когда было трудно.

Витек — страшно беспокойный мальчишка. Он заводится с пол-оборота, и остановить его сложно даже мне. Только и слышно от воспитателей: «Не кипятись, Витя!» Как-то сама собой приклеилась к нему кличка «Светильник — Кипятильник». Витька воспитатели не любили. А кого они вообще любили? Особенно Валентина Серафимовна. Витек придумал называть ее ВЭЭС. Нам понравилось, так как все дети с трудом выговаривали ее полное имя.

Витек беспрерывно что-то придумывал, строил, ломал. Он был неукротим, как вихрь, хотя и очень тощий. Видно, тратил много сил, а наедать не успевал, поэтому часто болел, как и я.







УМЫВАНИЕ





Летнее утро. Желто-оранжевое солнце, словно нехотя показывается из-за деревьев на горизонте. Мы никуда не спешим, и оно не торопится. Пока еще низкие бархатные лучи мягко касаются нас и, обволакивая, снимают утреннюю дрожь.