Время Желаний   ::   Могилевцев Сергей

Хотя это вполне естественно, особенно для человека, находящегося за решеткой, – любить далекую женщину, и считать, что она тоже любит его.

Он подошел к телефонному автомату, понимая, что это безумие – наобум, без знания ее номера, который, разумеется, давно поменялся, – звонить из уличного таксофона женщине практически никуда, в неизвестность, на край света. Но, очевидно, они и это предусмотрели, и вычислили его седьмое желание с такой же точностью, как математики высчитывают приход очередной кометы.

- Алё, – раздалось у него в трубке, – алё, я слушаю, не молчите!

- Это я, – сказал он ей, потому что сразу понял, что это она.

- Я слышу, – сказала она после молчания. – Ты где?

- На том свете, – ответил он ей, – я сейчас на том свете!

- Ты жив, – спросила он после мгновенной паузы, – и ты молчал все эти годы, скрывая, что ты жив?

- Я не мог иначе, – ответил он, – так сложились мои обстоятельства.

- Что значит обстоятельства? – спросила она.

- Обстоятельства, – это то, что сильнее нас, – ответил он ей.

- Но ты жив? – повторила она опять. – Ты действительно жив?

- Нет, – ответил он, – это всего лишь иллюзия. Бывают, понимаешь, такие, иллюзии, когда кажется, что ты жив, а на самом деле давно уже умер.

- Так, значит, тебя нет, – ответила она с облегчением, – а то, знаешь, я просто перепугалась, услышав твой живой голос, и решила, что теперь опять придется все менять, собирать чемодан, и мчаться к тебе, как было уже тысячи раз, когда ты звал меня, и я мчалась к тебе через километры, аэропорты и вокзалы.

- Не надо никуда мчаться, – ответил он ей, – тем боле через километры, аэропорты и вокзалы. Меня нет, это всего лишь иллюзия, всего лишь сон, фата-моргана, явившаяся тебе посреди ясного дня.

- У нас сейчас ночь, – сказала она.

- Тем более, – ответил он ей, – значит, я действительно сон, приснившийся тебе невпопад, словно кошмар, который уходит так же внезапно, как и пришел.

- Но я теперь не смогу заснуть, – плаксиво возразила она, – я теперь буду думать о тебе до утра, и решать, разыгрываешь ли ты меня, говоря, что давно уже умер, или действительно жив, и мне надо что-то предпринимать.

- Не надо ничего предпринимать, – сказал он, – ведь прошло уже десять лет.

- Так много, – спросила она, – и ты уже никогда не вернешься ко мне, и никогда больше не позвонишь?

- Никогда, – ответил он ей, – с того света разрешается звонить всего один раз. Прощай, и постарайся заснуть, ведь до утра еще много времени.

- Хорошо, – сказала она, – я выпью снотворного, и постараюсь заснуть.

- Вот и чудно, – ответил он, – только смотри, не увлекайся снотворным, это не так безопасно, как многим кажется.

- Хорошо, – опять сказал голос в трубке, – я постараюсь не увлекаться.

В этот момент раздались гудки, и он понял, что его седьмое желание, самое заветное, возможно, из всех желаний, о котором он мечтал все эти десять лет, наконец-то осуществилось. Они очень добры, подумал он, и очень милосердны. Не стоит называть их палачами, они просто выполняют свою работу, в том числе когда пытают тебя, а в остальное время вполне симпатичные и приличные люди. Вполне возможно, что жены некоторых из них вместе с детьми кормят сейчас голубей на этом пятачке возле причала, и она навряд-ли будут стрелять в тебя здесь. Живи дальше, у тебя еще три желания, и не отвлекайся по пустякам, потому что в дальнейшем будет только молчание.

Он оглянулся вокруг. Интересно, кто из этих людей, заполняющих сейчас пространство вокруг тебя, окажется тем палачом, которому поручено нажать на курок? Наверняка для этих целей отбирают самых достойных. Самых проверенных, самых сознательных и подкованных, участвовавших уже не в одной экзекуции.