Человек с улицы   ::   Дар Фредерик

Все смешалось в моей бедной голове. Если бы я был более сильным человеком! Если бы не нуждался в присутствии жены...

Я чуть было не заорал снизу: "Са-алли-ии!" Мне казалось, что, если я позову, она появится, а если поднимусь наверх...

У консьержки, наконец, горела лампочка. Ее муж что-то косноязычно бормотал, а она после каждой его фразы отвечала: "Тихо! Тихо!"

Я поднялся наверх.

На лестничной площадке я прислушался к звукам в квартире. За дверью царила полная тишина. Тишина... да, мертвая тишина! Я бесшумно открыл дверь. В квартире была атмосфера роскоши и потрясения. Из гостиной лился обильный свет. Готовясь к худшему, я сразу направился туда. Если бы меня приговорили к расстрелу и унтер-офицер отдал приказ взводу: "Цельсь!" – и то бы я не был более напряжен.

Никого!

Я позвал, сначала тихо, затем громче:

– Салли!

Никто не отвечал.

Я повторил, еще громче:

– Салли! Салли!

Теперь я не торопился. Я знал, пока буду звать ее, она будет жить.

Меня заставил умолкнуть вид азалии, лежавшей на полу, – я бросил в горшок с ней кубик льда, а Люсьенн выпила виски, не дождавшись меня. Растение поникло и пожелтело: оно погибло!

Это был первый труп.

– Салли! Салли! Любовь моя!

Ни звука.

Должно быть, она находилась з спальне. Но прежде чем отправиться туда, я зашел на кухню. Бессмысленная надежда еще жгла мое сердце.

Я повторял про себя:

"В морозильнике я обнаружу все кубики льда, кроме одного..."

Холодильник выглядел почти так же устрашающе, как белые двери морга. Я потянул за ручку, она открылась с легким щелчком. Находившиеся в нем продукты выглядели мирно и успокаивающе. Я открыл морозильник. Бачок с отравленным льдом был на своем месте. Я потянул его за ручку. В миниатюре повторялась сцена в морге. Полный кошмар! Бачок оказался полон воды. Вода, едва начавшая замерзать из-за того, что я слишком резко потянул за ручку, проломив корочку, выплеснулась мне на пальцы.

Значит, Салли взяла лед и снова наполнила бачок!

В спальне было темно, но, когда я толкнул дверь, внутрь комнаты проник свет из гостиной, образовав розовый прямоугольник. Благодаря ему, я смог разглядеть обеих женщин. Люсьенн Массэ лежала на кровати, прикрыв лоб рукой. Салли полулежала в кресле. Ее руки свисали по обе стороны его, а голова склонилась на грудь.

О, моя Салли! Почему Бог позволил мне дожить до этой страшной минуты?

Я упал перед ней на колени и схватил ее теплую руку. Салли вздрогнула и слабо прошептала:

– Ах! Наконец ты вернулся, любовь моя!

Я вскочил одним рывком. В полумраке глаза моей жены радостно блестели, сверкали зубы потрясающей белизны.

– Салли, – пробормотал я, – Салли! Значит, ты не пила?

Она сказала: "Тихо", как консьержка своему мужу, и показала на Люсьенн. Нагнувшись над кроватью, я увидел, что на голове молодой женщины лежит резиновый пузырь, наполненный льдом.

– Я положила ей на голову лед, потому что у нее была страшная мигрень, – объяснила Салли. – У бедняжки жуткое похмелье.

И горячо добавила другим голосом, в котором слышалась любовь:

– С Новым годом, Вилли!

– С Новым годом, Салли!

Не помню, что я сделал потом: разрыдался или расхохотался.