Черная аллея   ::   Спиллейн Микки

Это наступит через минуту или две, от сильнейшего удара пули 45-го калибра в реберную клетку. Тогда боль начнет разрастаться и пожирать каждую клеточку его тела, словно огонь. Я сказал:

— Этот бронежилет, малыш, не пропускает пулю. Моя игрушка заряжена стандартными боевыми патронами, с круглыми пулями. Эдакими славненькими свинцовыми шариками, которые в кишки не проникают, но переломают тебе все косточки. Да после шестого выстрела ты будешь умолять, чтоб я прикончил тебя. И получишь такой урок, что и в страшном сне не приснится.

Мне не было нужды продолжать запугивать его. Он понял, что я собираюсь сделать, и физиономия его исказилась от ужаса.

— Майк... — еле слышно произнесла Вельда.

Я нахмурился и обернулся.

— Не надо... Ради нас же самих.

В считанные секунды я обдумал все и принял решение. Взглянул вниз на Уго и тут же понял, что боль уже настигла его. А потому я очень спокойно и тихо сказал ему:

— Ты гонялся за миражом, Уго. Никаких денег не было и нет. Никаких и никогда, ясно? Все это выдумали главари кланов. Не скажу точно, какие у них были соображения, но они просто не хотели, чтоб бизнес перешел в лапы их слишком шустрых детишек. Вот для этого и выдумали всю историю. Вернее, Дули выдумал ее для них, и я тоже принимал участие в розыгрыше. Нету денег, ты понял, Уго? И семьи твоей больше не существует. Но заказ на тебя все еще в силе, а потому на сей раз плохи твои дела...

Он часто и со свистом втягивал ртом воздух, но, похоже, понял меня.

— Забираю тебя с собой в город. Могу подбросить до полицейского участка, и никто не узнает, где тебя будут держать. И если будешь правильно себя вести, посадят в безопасное место, глядишь, тогда и доживешь там лет до восьмидесяти, а то и девяноста. Но могу выбросить где-нибудь по дороге, в Манхэттене, возле клуба, где собираются твои бывшие дружки. Уверен, они будут просто счастливы сварить тебя живьем в кипящем масле. Эдак не спеша, чтоб вдоволь налюбоваться этой картиной...

Я принес из машины три пары наручников и надел их на Уго Понти. Он валялся на полу, точно мешок, издавая тихие жалобные стоны. Перспективы перед ним открывались далеко не радужные.

На полпути к Нью-Йорку он сказал, какой бы вариант предпочел. Я взялся за телефон, позвонил Пату и договорился о передаче арестованного.

И все прошло гладко, как по маслу.

Небо на востоке уже начало светлеть, через сырой холодный туман пробивались первые теплые отблески солнца.

Вельда спросила:

— Куда теперь?

Я-то знал, чего она хочет. Припарковаться возле здания суда и дождаться, пока не начнет работать бюро регистрации. Все они, женщины, таковы.

— Выбор за тобой, котенок, — ответил я. Затем вдруг резко отвернулся, и меня вырвало. Она взглянула на меня и, видно, заметила, что я бледен как полотно. Колени дрожали, в груди, в том месте, куда ударила пуля Уго, жгло. Но черной аллеи на сей раз вроде бы не предвиделось.

— Отвезу тебя домой, Майк. Потом позвоню Ральфу Моргану, и ты будешь исполнять каждое его предписание.

Я вытер рот.

— А я думал, ты хотела, чтоб мы наконец поженились.

— Еще успеется, — ответила она.

— Тогда домой, — сказал я.