Черный бумер   ::   Троицкий Андрей Борисович

Мужик находился в беспомощном положении: запястья то ли связаны проволокой, то ли скованы наручниками. Руки заведены за голову и прикручены к опорному столбу. Бобрик щурился от света автомобильных фар, стараясь разглядеть лицо жертвы.

У противоположной стены наискосок от окна сидел мужчина. Он привалился спиной к стене, широко расставил ноги, козырек серой кепки сполз на глаза, подборок опущен на грудь. Человек утомился после трудного дня и выбрал минутку, чтобы подремать. Так могло показаться, если бы не лицо мужчины, распухшее и посиневшее от побоев. Пуговицы светлой сорочки, от ворота до живота залитой кровью, оторваны, на голой груди отчетливо видны глубокие отметины ножевых ранений. Еще один человек лежал возле кучи мусора. Этот был еще живой. Согнув колени и подтянув ноги к груди, он окровавленными ладонями держался за живот и едва слышно стонал. Своими стонами он не вымаливал пощады, но молча терпеть боль не мог.

– Не будет никакого дела, – сказал Николай. – Я лучше сдохну, мать твою…

– Заткнись. И не хрена тут свое дерьмо разбрасывать. Тупой идиот. У меня нет настроения валять дурака и заниматься херней.

Человек, сидевший на корточках, разговаривал и набирал в ладонь грязноватый песок, а потом сыпал эту гадость на грудь раненого. Но вот мужик бросил свое занятие, обернулся назад, приподнял руку. Кто-то вложил в открытую ладонь отвертку с массивной рукояткой. Короткий замах, и кончик отвертки вошел в икроножную мышцу лежавшего на земле человека. Вскрикнув, Николай завертелся, будто под зад подложили горячую сковородку, он выгибал спину, мычал и тянул руки вниз, словно надеялся разорвать проволоку. Люди, закончив с погрузкой ящиков, встали в стороне.

Гудков дернул Бобрика за локоть вниз.

– Ну, чего там?

– Одного мужика натурально режут, – прошептал Бобрик. – А двое уже кажется того… Отмучались. И еще какие-то ящики перетаскивали в фургон.

– Сколько их там?

– Ящиков?

– Людей, придурок.

– Я видел пятерых. Все, надо сваливать. Иначе и нас тут положат рядом с теми мертвяками. Спустимся к мотоциклам, тихо скатим их к дороге. И по газам. До ментов доедем, а там…

– Подожди, Боб, – покачал головой Гудков. – Я быстро гляну. И уходим.

Он приподнялся, осторожно заглянул в сарай.

– Спокойно. К чему лишний шум? – человек в темной куртке снова поднял отвертку над головой, но не ударил. – До утра времени много. Мы все успеем. Кстати, где бабло, которое ты от меня получил?

– До денег тебе не добраться, – превозмогая боль и страх, человек старался выглядеть достойно. – Они на депозите. Банковский договор заключен так, что снять их в этом году нельзя. Короче, ты их не увидишь.

– Я с этим смирился. Ну, твое решение. Я жду.

В ответ молчание. Человек бросил отвертку на землю. Распахнув куртку, вытащил сапожный нож с широким скошенным клинком. Николай снова закричал. Крик оказался таким долгим и громким, что, кажется, заложило уши.

– Хорошо, забирай свое дерьмо, – крикнул Николай. Хрен поймешь: то ли он больше не мог бороться с болью и самим собой, то ли в голову пришла спасительная идея. – Это в моем доме в Сергиевом Посаде.

– Адрес, мать твою? Адрес дома?

Николай назвал адрес и добавил:

– Вскроешь доски пола на веранде. Там все найдешь.

– Ну вот, так бы сразу.

– Только учти: ты не сможешь меня замочить. Не сможешь… Потому что мои слова еще нужно проверить. А если эта хрень в другом месте, не там, а? Вдруг я тебя натянул? Если кидняк? Нет, мочкануть меня нельзя.

Николай не мог говорить дальше, он закашлялся, плюнул кровью на голую грудь.

– Ты хочешь сказать, что я повезу тебя в Серьгиев Посад? В таком состоянии? Ты все равно не доедешь. По дороге кровью изойдешь.

– Надо всего лишь наложить повязки. Раны ерундовые.