Черный король   ::   Иванов Андрей

На ходу «уазик» оперативников окатывал тротуары фонтанами брызг.

В тот же день в Двенадцатом отделении милиции Борис Устинов был допрошен капитаном Лариным. После задержания оперативники тщательно обыскали преступника и обнаружили в его бумажнике динарий Александра Македонского. Монета находилась в отделении для мелочи. Устинов завернул ее в носовой платок.

Сейчас динарий лежал на столе между оперативником и убийцей.

– Как вы узнали о том, что монета была в одной из фигур дембельских шахмат? – спросил Ларин.

– Разрешите закурить? – сказал Устинов.

– Курите. – Капитан протянул ему сигарету.

Устинов затянулся и выдохнул дым.

– Вы умеете играть в шахматы? – вдруг произнес преступник, глядя в глаза оперативнику.

– На любительском уровне, – сухо ответил милиционер.

Устинов покачал головой.

– Я, когда попал на зону, – сказал он, – вообще не представлял себе, что это такое. Но начальник зоны втянул нас в шахматный психоз.

– Что вы имеете в виду?

– Его звали Михал Михалыч Короленко. Он не просто заставлял всех играть, он подчинил шахматам нашу жизнь. Иногда это доставляло удовольствие. Особенно когда во время турнира удавалось обыграть команду охраны.

Ларин усмехнулся:

– Могу себе представить.

– Уже через полгода после посадки я начал довольно прилично играть, а к концу срока мне можно было давать звание кандидата или даже мастера.

– Давайте вернемся к монете, – напомнил Ларин.

– В нашей камере сидел один человек лет шестидесяти. Звали его Дмитрий Евгеньевич.

– Шувалов?

– Да, Шувалов. Он был неразговорчив, и первые несколько месяцев я вообще с ним не общался. Но потом меня назначили его помощником в слесарную мастерскую.

– Почему именно вас?

– Я по образованию краснодеревщик.

– Значит, вы начали работать вместе с Шуваловым?

– Начал. И сразу понял, почему Шувалова так ценил Короленко. Любая вещь, вышедшая из-под его резца, как будто светилась. Если он был недоволен результатом, то мог переделывать работу по многу раз. Талантливый мужик.

– Что было дальше?

– Постепенно мы стали больше и больше общаться. Особенно когда оставались в мастерской одни. Дмитрий Евгеньевич словно раскрывался в разговорах со мной, а потом, возвращаясь в камеру, снова замыкался.

– Чем была вызвана такая откровенность?

– Однажды Шувалов сказал мне, что у него не было детей, а он всю жизнь хотел иметь сына.

– Значит, то, что Шувалов рассказал вам о динарии, было проявлением отцовских чувств?

– Отчасти да. Но главное заключалось в другом. Лежа в тюремной больнице, он узнал, что неизлечимо болен. Ему оставалось максимум полгода, а до свободы было еще далеко.

– И Шувалов завещал динарий вам?

Устинов кивнул и взял из пачки еще одну сигарету.

– Монета была зашита в ляжку его ноги. Когда Дмитрия Евгеньевича осудили, в тюрьме еще не было металлоискателей. Однако с их появлением стало ясно, что вынести динарий с зоны невозможно. Тогда Шувалов решил извлечь его и спрятать в одну из шахматных фигур трех наборов, которые Короленко поручил сделать для питерских дембелей. В черного короля. Дмитрий Евгеньевич рассказал мне историю монеты и сказал, что в ней заключается мое будущее.

– И он был прав.

Ларин тоже закурил.

– Но почему для транспортировки динария были выбраны именно питерские дембеля? – спросил оперативник,

– Шувалов хотел, чтобы монета вернулась в Питер, туда, где она когда-то досталась ему от отца, который получил ее от своего родителя. К тому же случай был очень удобный, а риск минимальный.

– Что дальше?

– Дальше, через несколько месяцев после того, как динарий с шахматами ушел с зоны, Дмитрий Евгеньевич скончался. А пять лет спустя я откинулся и тронулся в Питер.