Дом в медвежьем углу   ::   Милн Алан Александр

Как-то, листая заходеровского "Пуха", он вдруг обнаружил, что "Винни Пух", как ни странно, -- именно об этом: о возможных мирах и иллокутивных актах, жестких десигнаторах и индивидных контекстах, о пропозициональных установках и референтно-непрозрачных модальностях. Опыт многочисленных интерпретаций "Алисы в стране чудес" дал изумленному молодому человеку силы поверить в

7

то, что все это не только его фантазии. (Таких, "волшебных слов", как интертекст, деконструкция, шизоанализ, мы тогда, можно сказать, еще почти и не знали.)

Тут же на скорую руку была написана статья под названием "Винни-Пух in a Wonderland: Исследование по семантике и модальной логике", которая была опубликована в ° 10 журнала "Даугава" за 1990 год [Руднев 1990}. Ученый подзаголовок к своей статье автор позаимствовал из книги Карнапа "Значение и необходимость" [Карнап 1958}, желая этим сказать, что "Страна Чудес" -- это страна, которую открыли ему замечательные логики и философы XX века и куда они с Винни Пухом, земную жизнь пройдя до половины, вместе неожиданно забрели. К статье был приложен перевод новой главы о Пятачке и Слонопотаме.

Прошло три года. Автор уже переехал в Москву и работал в издательстве "Прогресс". Там были пожилые и в основном старорежимные дяди и тети, но поскольку и им надо было соответствовать времени, то, когда он предложил проект нового, полного и "взрослого" перевода Винни Пуха, к нему отнеслись снисходительно и вроде бы дали даже "добро", правда, устно.

Май 1993 года был одним из самых счастливых месяцев в жизни исследователя "Винни Пуха". Они с женой с энтузиазмом переводили книжку Милна, писали за него стихи и читали все это вслух 9-летней тогда дочери Асе, Потом статья была значительно расширена за счет добавления психоаналитического и характерологического измерений. Слова "деконструкция" и "постмодернизм" к этому времени уже давно завоевали всеобщую популярность и так же давно ее утратили. С другой стороны, перед глазами был "русский Деррида" Борис Михайлович Гаспаров, автор знаменитых работ о "Мастере и Маргарите", "Двенадцати" и "Слове о полку Игореве", автор "мотивного анализа", русского варианта, деконструктивной поэтики (подробнее см. {Гаспаров 1995}).

8

Тем не менее, когда и перевод, статья и комментарии были готовы, "Прогресс" без объяснения причин объявил, что никакого "Винни Пуха" печатать не будет ("в стране назревает политический кризис, а вы тут со своими глупостями"), и, подавленный, переводчик уже готов был отослать рукопись в Ленинград Оле Абрамович, соредактору "Митиного журнала", которая была готова помочь опубликовать нового "Винни Пуха" в издательстве "Северо-запад", как вдруг, как бы сказал Пух, СОВЕРШЕННО СЛУЧАЙНО он столкнулся в прогрессовском кафе с директором, тогда безусловно самого удивительного московского издательства "Гнозис", Мишей Быковым и рассказал ему о своих планах, после чего, тот выхватил у переводчика рукопись из рук со словами "Зачем посылать в Ленинград -- сами издадим". И тогда в судьбе "Винни Пуха" начались самые тяжелые испытания.

Дело в том, что в "Гнозисе" не было редакторов в обычном советском понимании этого слова. Каждый сотрудник назывался "менеджером проекта", то есть он должен был вести книгу от начала до конца, от оригинала до магазина. Но самым печальным для создателя нового русского "Винни Пуха" было то, что изготовлять оригинал-макет на компьютере тоже должен был менеджер, то есть, применительно к "Винни Пуху" -- сам переводчик. Напомню, что тогда еще не было теперешних удобных "подвиндоувских" вордов, а был крайне громоздкий и неудобный досовский ворд пятый. Обучение шло мучительно. Практически макет первого "Винни Пуха" делался почти год (для сравнения: книга, статьи, перевод и комментарии были написаны за три месяца).