Экспериментальный театр   ::   Пантелеев Алексей Иванович

Узенькие средневековые улицы были пусты, как были они пусты в это время и триста, и пятьсот, и восемьсот лет назад.

Наши новые друзья-швейцарцы предложили проводить нас до отеля. Мы шли гурьбой посередине улицы и слышали, как стучат и где-то отдаются эхом наши нестройные шаги.

Может быть, от вина, которое я пью последнее время не часто, а может быть, и от чего-то другого у меня вдруг стала слегка кружиться голова и вдруг мне показалось, что мы и в самом деле очутились в каком-то ином времени. Нет, не только узенькие улицы, узенькие, вытянутые вверх дома и черепица крыш, но и люди, с которыми мы тогда шли, показались мне почему-то очень далекими. И все-таки, прощаясь у подъезда гостиницы, мы обнимались с ними, троекратно лобызались. Не довольствуясь этим, мы поднялись в свои номера и принесли в дар нашим новым друзьям кто что мог: папиросы, водку, матрешек - традиционный набор русских сувениров. И, помню, с каким восторгом принимали швейцарцы эти нехитрые подарки, как мило и нежно поцеловала наша маленькая приятельница краснощекую куклу в кокошнике и в долгополом розовом сарафане.

...Проснулись мы на другое утро позже, чем всегда, и позже обычного вышли к завтраку. Ястребовы уже сидели за своим столиком, ели... Кто-то из сидевших по соседству рассказывал им о вчерашнем спектакле, о том, как над нашими головами работали маляры и брызгали краской. Когда Ястребов услышал об этом, лицо его побагровело.

- Безобразие! - зарычал он, отставляя в сторону недоеденное яйцо всмятку. - Распоясались! Я бы на вашем месте, честное слово, не стерпел. Я бы у них, подлецов, жалобную книгу потребовал!..

- Алеша, не надо, не нервничай, не переживай, тебе вредно, - пробовала унять его мадам. И, обратившись к Элико, сказала:

- Вас там красками брызгали, а мы с Алексеем Матвеевичем в это время ходили в кинотеатр. Ужасно пикантный фильм. Почти порно. Забыла, как называется? - обратилась она к мужу.

- "Орангутанг - жених графини", - мрачно ответствовал тот.

Но когда мадам Ястребова узнала, что после театра нас угощали ужином в ресторане, она побледнела.

- Бесплатно?

- А как же. Где же это бывает, чтобы угощали за деньги.

- И пиво было? - спросил Ястребов.

- Пива не было, а вино было. И сосиски.

Лицо его опять налилось кровью.

- Какое безобразие! Бессовестные! Почему же не предупредили? "Экспериментальный... экспериментальный!"... Надо было так и сказать: на ужин приглашают.

Но - бог с ними, с Ястребовыми.

...Ах, как ясно вижу я и с какой горькой нежностью вспоминаю этот бедный ужин в дешевом подвальном ресторане и эту маленькую швейцарскую женщину, которая тридцать лет прожила на свете и не знала, слыхом не слыхивала, что стоит на земле такой городок - Ленинград.

1978

ПРИМЕЧАНИЯ

РАССКАЗЫ И ВОСПОМИНАНИЯ

Находясь в осажденном Ленинграде, Л.Пантелеев вел дневник. После войны он отобрал из своих записей самое существенное и опубликовал. Эти произведения представляют особенно большой интерес, как свидетельство очевидца и участника событий.

"Живые памятники", "В осажденном городе" - в этих заметках отражен самый тяжелый период в жизни Ленинграда. Писатель стремится не упустить ничего, "написать всю правду о страшном, горьком и возвышенно-прекрасном", что составляло бытие ленинградцев, передать дух великого подвига, который объединял жителей блокадного города. Записи делались во время дежурств на крыше, в бомбоубежищах, иногда на клочках бумаги, папиросных коробках, квитанциях.

В июле 1942 года А.А.Фадеев вывез тяжелобольного Л.Пантелеева на самолете в Москву. Снова писатель приезжает в родной город по командировке ЦК ВЛКСМ в январе 1944 года в канун снятия блокады и разгрома немцев под Ленинградом. "Январь 1944" - это записи из путевого дневника, который Л.