Юность Маши Строговой   ::   Прилежаева Мария Павловна

Ирина Федотовна иногда говорила:

- Почему вы доктор, а не музыкант?

Аркадий Фролович вставал из-за пианино и, рассматривая рюмку с вином на свет, спрашивал:

- А? Что?

- Ты не слишком ли злоупотребляешь этим... - Кирилл Петрович кивком головы указывал на вино, - ...и этим?

Трубка Аркадия Фроловича почти беспрерывно дымилась.

- Возможно. Очень может быть.

Ирина Федотовна часто уходила к приятельнице, оставив друзей наедине и взяв с Маши слово, что ровно в десять она ляжет спать. Маша забиралась с ногами в кожаное четырехугольное кресло; о ней забывали.

Едва оставшись вдвоем, отец и Аркадий Фролович начинали нескончаемый разговор о книгах, театре, работе, а чаще о людях и еще чаще - о прошлом. Разговор мог тянуться часами.

Аркадий Фролович медленными глотками пил вино, всюду сыпал пепел из трубки, пощипывал длинный ус и спрашивал:

- А помнишь, Кирилл?..

Забравшись в угол огромного кресла, Маша с любопытством слушала рассказы о том времени, когда папа, усатый Аркадий Фролович и дядя Иван носили гимназические мундирчики. Тогда существовало страшное пугало чудовищно рыжий инспектор Златопольский, тогда две девочки, Ириша и Поля Тихомировы, жили в деревянном доме на окраине города, где немощеная дорога зарастала летом травой, а зимой к крыльцу наметало сугробы.

Какое-то очарование чувствовала Маша в том, что все близкие и родные ей люди - отец, мама, Аркадий Фролович, дядя Иван и тетя Поля из Владимировки - прожили рядом свою трудную юность.

Приезжая на лето в деревню Владимировку, где тетя Поля уже четверть века работала учительницей, Маша старалась представить тетю Полю, как рисовали ее воспоминания отца и Аркадия Фроловича: это она гимназисткой потихоньку читала революционные книги, это она поддерживала в ссылке Ивана Пастухова и почти девочкой вступила в неравную борьбу с жандармом в мундире инспектора - Златопольским.

Аркадий Фролович, стряхивая пепел мимо пепельницы на скатерть, снова спрашивал:

- А помнишь, Кирилл?..

Революция, гражданская война, то, что Маша изучала в учебниках и что для нее было самой настоящей историей, оживало в прошлом отца, тети Поли, дяди Ивана.

Маленькая Маша не столько понимала умом, сколько чувствовала, как вся ее жизнь определена этим прошлым, таким близким, потому что оно было молодостью отцов, и одновременно далеким...

- Аркадии, что мы с тобой делаем! - вдруг спохватывается отец, увидев девочку в кресле.

- Спать, голубушка, немедленно спать! - говорит Аркадий Фролович тем неумолимым докторским тоном, каким предписывает Маше пить рыбий жир и открывать на ночь форточку.

Виновато переглядываясь, они укоряют друг друга и торопятся уложить Машу до прихода Ирины Федотовны.

Отец помогает ей расстегивать пуговицы, Аркадий Фролович ворчит, что в этом семейном доме нет никакого порядка, а сам украдкой стряхивает рассыпанный на скатерть пепел и, размазав пятно, сконфуженно и почему-то на цыпочках отходит от стола в другой конец комнаты.

- Вот скажу маме, попадет вам! - потешается над ним Маша и решает про себя ни за что не засыпать.

Из полуприкрытой двери доносится приглушенно: "Помнишь?.." - и сон качает и уносит ее.

А поезд идет. За окном мелькают, сменяясь, деревни, кусты, осеннее поле да лес.

"Аркадий Фролович! Вот кто может помочь!"

Маша поспешно вырвала листок из тетради:

"Аркадий Фролович! Мы едва расстались, и уже я вам пишу. Вы папин товарищ. Помогите мне, милый Аркадий Фролович! Нужно найти Митю Агапова. Я ему дала неправильный адрес. Вчера он уехал из Москвы. Его квартира на Сретенке. Больше я ничего не знаю.

Аркадий Фролович, запомните: Митя Агапов, студент второго курса, сейчас - курсант военной школы; где он сейчас, неизвестно. Найдите его!"

Глава 3

К вечеру эшелон остановился.

Полустанок. Несколько голых рябин, свесивших красные кисти. Теплушка на запасных путях. Из-под снега чернеют комья земли.