Волшебная лампа Аладдина   ::   Ягдфельд Григорий

---------------------------------------------

Виктор ВИТКОВИЧ, Григорий ЯГДФЕЛЬД

ВОЛШЕБНАЯ ЛАМПА АЛАДДИНА

«Что за история? Я сплю или не сплю?»



«Тысяча и одна ночь»



Спал Багдад под огромным колпаком звезд. У порогов спали собаки, вздрагивая кожей. Спали бабочки на коре деревьев. Спали люди в прохладе двориков и на крышах. Спал воздух, не шевелясь. Кошки и те почему-то спали. И во главе всего в своей опочивальне спал великий султан. Это была та мертвая точка между первыми и вторыми снами, когда люди, змеи, попугаи и муравьи находятся на самой глубине сна и тишины.

В такое мгновение на одной из уличек Багдада появился таинственный всадник в магрибских одеждах. Он покачивался на черном верблюде. Его тень плыла по неясным глиняным стенам.

Залаяла собака. Всадник остановил верблюда и замер. Где-то отозвалась другая собака. Еще одна… Всадник ждал. Собаки полаяли-полаяли и умолкли. Тогда магрибинец сошел с верблюда, обмотал все четыре верблюжьих копыта шелковыми платками и, сев на верблюда, бесшумно двинулся дальше.

Он проехал по мостику через широкий арык, где струилась и ворковала вода. Поглядел вверх…

Высоко в воздух вознесся силуэт дворцового шпиля, увенчанного полумесяцем из чистого серебра.

У закрытых ворот дворца стоя спал стражник. Он опирался на копье с бунчуком; время от времени его подбородок падал на острие копья, и тогда он вскидывал голову, которая тут же опускалась в непобедимом сне.

Магрибинец, как призрак, проследовал мимо.

На базаре во мраке, поджав костлявые ноги, дремали верблюды караванщиков: силуэты их горбов почти сливались с ночью. Внезапно раздался стук колотушки.

Всадник проворчал проклятие на странном магрибском чернокнижном языке и замер возле горшков у лавки. Ночной сторож завопил под самым его ухом:

– Спите, жители Багдада! Все спокойно!

Шаркая сваливающимися туфлями, сторож прошел, не заметив ночного гостя. И если кто из жителей и проснулся от его вопля, тут же он перевернулся на другой бок и, пробормотав «слава аллаху!», с легким сердцем опять провалился в сновидения.

Дойдя до подножия минарета, верблюд магрибинца лег, подогнув колени. Ночной гость ступил на землю и постоял, прислушиваясь к тишине. Где-то заплакал ребенок, но тотчас умолк. Донесся крик сторожа – слов уже нельзя было разобрать, однако и так было понятно, что в Багдаде все спокойно.

Магрибинец шагнул в темноту и скрылся в низеньких дверях минарета.

Он поднимался, считая ступеньки, штопором уходящие в небо. Изредка в узком окошечке загоралась звезда и сразу же исчезала вместе с окном.

– Семьсот семьдесят семь… – проворчал магрибинец, когда его голова показалась на вершине минарета.

Он поднял к небу непроницаемое, похожее на маску лицо.

Сверху смотрели золотые глаза звезд. Их было столько, что от них некуда было спрятаться. Некоторые подмигивали…

Магрибинец поежился и обратил взор на Багдад.

В городе нельзя было разглядеть ни крыши, ни дерева, ни верблюда. И нигде не горело ни одного огня.

– Да будет эта ночь ночью проникновения в тайну! – прошептал магрибинец, отвязал мешочек – один из трех, висевших на его поясе, и высыпал на ладонь порошок.

Он стоял на минарете и не решался. Ветер чуть не сдул порошок с его ладони. И тогда, собравшись с духом, магрибинец зажмурился и швырнул порошок в небо.

Вспышка красного огня озарила минарет, взлетело облако багрового дыма. И когда дым рассеялся, магрибинец увидел, что небо преобразилось. Вокруг звезд проступили знаки зодиака: Змея, и Семь Братьев, и Скорпион, и Рысь, и Шапка Пастуха, и Козерог с Водоносом… – все созвездия арабского неба. И – о великое чудо! – небесная твердь сдвинулась с места, и звезды медленно потекли по кругу.