Звездоглазка   ::   Топелиус Сакариас

Благословляя младенца, пастор подивился тому, что глаза Элисабет светились, как звезды, и он добродушно пошутил:

— Тебя надо бы назвать Звездоглазкой, а не Элисабет.

Жена новосёла подумала, что это не по-христиански, и сказала о том мужу. Но Симон Сорса был согласен с пастором и счёл, что то, другое, имя подходит девочке не хуже первого.

— Что ты ещё вздумал! — рассердилась жена. — Нечего давать ребёнку колдовские прозвища, ведь девочка — лопарка, а лопари умеют колдовать. Погляди-ка, у Симму, у Пальте и Матте глаза серые, а у неё — чернущие, коли хочешь дать ей прозвище, зови её Черноглазкой.

Симон не хотел огорчать жену и сделал вид, что забыл это прозвище, но соседи услыхали про слова пастора, и с того дня стали называть найдёныша Симона Сорсы Звездоглазкой.

Девочка росла вместе с тремя назваными братьями. Мальчишки были сильные и неуклюжие, а она — хрупкая, тоненькая. Как почти что у всех лопарят, волосы у неё были тёмные, а глаза чёрные; только лопарята иной раз бывают вспыльчивые и своенравные, а Звездоглазка была всегда спокойная, незлобивая и молчаливая. Четверо ребятишек жили дружно, хотя мальчишки иногда в шутку таскали друг друга за волосы. Новосёл и его жена любили одинаково всех четверых, все шло ладно, родные отец и мать Звездоглазки не разыскивали её. Откуда лопарю и лопарке было знать, что девочка жива? Они думали, что волки съели их малое дитя.

Звездоглазке пошёл ещё только третий годик, когда приёмная мать стала замечать за ней что-то неладное. В глазах у ребёнка была такая сила, против которой никто не мог устоять. Когда братья дразнили её, она никогда не спорила с ними и не защищалась. Но стоило ей взглянуть на них, как они делали все, чтобы угодить ей. Чёрный кот с горящими, словно огоньки, глазами не смел глядеть на неё, лохматый Кетту, дворовый пёс, переставал лаять и рычать, как только Звездоглазка бросала на него взгляд. Названой матери казалось, что глаза девочки сверкали в темноте, а однажды, когда в горах бушевала буря, Звездоглазка вышла на крыльцо, и через несколько минут ветер утих, видно, это Звездоглазка усмирила его.

Как ни любила жена новосёла девочку, такие дела ей были не по душе.

— Перестань глядеть на меня, — нетерпеливо говорила она иной раз малышке. — Никак ты думаешь, что можешь видеть меня насквозь!

Звездоглазка огорчалась и опускала глаза; она понимала лишь, что огорчила свою добрую матушку. Тогда названая мать ласково хлопала её по щеке и говорила:

— Не плачь, Лисулиль [1] , ведь ты не виновата, что родилась лопаркой!

Однажды, когда Звездоглазке было три года, жена новосёла сидела за прялкой и думала о своём муже, который был в отъезде. Ей вдруг вспомнилось, что лошадь у него потеряла подкову с левой задней ноги. Звездоглазка сидела верхом на скамье, будто бы на лошади, и погоняла её; и тут она возьми и скажи своей скамье-лошадке:

— Матушка думает о том, что ты потеряла копыто с левой задней ноги.

Жена новосёла перестала прясть и с удивлением спросила:

— А ты откуда знаешь?

— Лисулиль видела это.

Приёмной матери стало не по себе, но она сделала вид, будто ничего не заметила, но впредь решила приглядывать за малышкой повнимательнее. Несколько дней спустя заночевал в доме чужой человек, а наутро хозяйка хватилась — нет золотого кольца, лежавшего до того на столе. В краже заподозрили чужого, обыскали его одежду, но ничего не нашли. Тут проснулась Звездоглазка, она глянула удивлённо на чужого и сказала:

— А кольцо у него во рту.

Так оно и было, человека прогнали, а хозяйка все ещё делала вид, будто ничего не заметила.

Немного погодя Пальте заболел корью, пришёл пастор поглядеть, что с ним, ведь пастор был сведущ в лекарском искусстве. У матери в кладовке было два лосося, и она подумала про себя: «Который из двух дать пастору — маленький или большой? Пожалуй, хватит с него и маленького».