Сердце прощает   ::   Косарев Георгий Иванович

- Говорят, уж больно лютуют фашисты, - сказала Марфа. - Давеча Витя твой был с Любой, и ужас что рассказывали. Неужто все правда?

- Кто знает, может, и правда, - ответила Василиса. - Я поэтому-то Витьку и не держу. Пусть едет к своим сестрам. Они выпорхнули из родного гнезда, пусть и этот летит. Он не маленький уж.

- Не знаю, как и поступить, голова кругом идет, - призналась Марфа. За Любку боюсь, надо бы куда-то ее отправить, да тоже страшно. Лучше держаться вместе.

- Может, и страшно, только молодежи здесь делать нечего, а там, в тылу, им работа найдется, - сказала Василиса.

Наталья махнула рукой:

- А я решила все-таки не уходить. Будь что будет. Разве угадаешь свою судьбу?.. Вон Сидор Еремин остается, Ефросинья его заартачилась. Если придут немцы, говорит, ну что ты для них? Мужик и мужик...

Дома Марфу ждало письмо. О себе Игнат писал скупо. Можно было понять только то, что он пока не воюет, а где-то в тылу проходит подготовку и ждет отправки на фронт. Главная забота его была о семье. "Забирай детей, Марфушка, и немедленно уезжай, куда хочешь, но только дальше, - писал он. - Не смотри на хозяйство, наживется еще. Детей вот увези".

- Что же делать-то? - посуровела Марфа, подала письмо дочери и вышла из избы. В сенях на глаза попалась провалившаяся половица. Разыскав обрезок доски и ржавый гвоздь, она обломком кирпича заделала дыру. Потом во двор отнесла охапку побуревшей прошлогодней соломы, давно уже валявшейся возле забора. "Сколько лет работали, сколачивали хозяйство, а теперь возьми и брось все, - с болью на сердце думала она. - Одних вон кур полтора десятка, корова, огород, каково оставить все это!"

Наутро, когда с запада донеслись частые взрывы, упорство Марфы надломилось. Она отвела корову соседке и скоро собрала самое необходимое в узлы.

Перед выходом все присели на скамью, минуту помолчали. Марфа перекрестилась на святых угодников, остававшихся висеть на своем месте в переднем темном углу. Наконец хлопнула дверь, щелкнула дужка висячего замка...

Не оглядываясь, Марфа, вместе с детьми, быстро шагала по дороге. Где-то на задворках тоскливо завыл пес. Безмолвно и будто с сожалением смотрели на них знакомые избы.

На окраине деревни навстречу им выбежал из своего двора Виктор. Он был босой, в рубашке с расстегнутым воротом. Поздоровавшись с Марфой, растерянно спросил:

- Как, вы разве уходите?

- Пора, - сказала Марфа.

- Пошли мы, - подтвердила Люба и, не спуская с него глаз, спросила: А ты разве остаешься?

- Нет, я тоже ухожу. Я сейчас, - сказал он и бросился к своему дому.

- Догоняй нас, мы тихонько, - крикнула ему вдогонку Люба.

Глава вторая

По небу плыли редкие белые облака. Как строгие дозорные парили коршуны. Изредка, словно из засады, налетал ветер и, увлекая за собой хвосты пыли, бросал их на устало растянувшиеся вереницы людей. А люди, подгоняемые надвигающейся опасностью, бесконечно шли по раскаленным от солнца дорогам.

В низинах веяло опьяняющим ароматом трав. Серебрились овсы на пригорках. Тяжело, будто отдавая земной поклон, гнулась долу золотисто-восковая рожь с побуревшими колосьями.

Марфа глядела на рожь и вздыхала. "Вот она какая - в рост человеческий!" С перекинутыми через плечо узлами утомленно плелась она по обочине, держа за руку загорелого Коленьку. Немного поодаль от нее, тоже нагруженные узлами, шагали Люба и Виктор.

На опушке перелеска, у небольшого ручья, вереница беженцев остановилась на отдых. Опустились на землю и Марфа с Коленькой. Люба с Виктором побежали к ручью и, черпая пригоршнями воду, жадно пили, умывались, стараясь охладить разгоряченные лица. И снова в путь.