Трофейная пушка   ::   Астафьев Виктор Петрович

В бою, что был третьего дня, младший лейтенант не участвовал, майор Проскуряков отослал его в бригаду с донесением, с пустыми ящиками, бочками, гильзами, пока все это утильсырье младший лейтенант сдавал, а взамен получал сухари и несколько десятков снарядов, бой уже кончился, все убитые были похоронены, раненые отправлены пешком и на попутных машинах в тыл, потому как майор Проскуряков берег горючее, снаряды, патроны и дал под раненых всего одну машину, у которой были цепи.

Младший лейтенант Растягаев уже подробно изучил все местечко и даже подходы к нему и отходы от него, объекты и пункты, на которые можно было бы залезть для наблюдения, осмотреться и уложить, коли надо, противника. Дорога по местечку проходила одна. И была она без всяких затей - у нижнего мостика, где сливались ручьи, она ныряла под свод тополей, на дальнем конце, почти уже на горбине холма, вытекала из тополей и забирала влево, сваливалась за бугор, собрав по пути дорожки-тропы, терялась вдали.

Вот тут-то, на этом бугре, на глубоко продавленной дороге, младший лейтенант вдруг увидел крытую машину. Она буксовала, из-под колес шел дым, летели ошметья грязи, какие-то люди суетились вокруг с лопатами. Рыло у машины было тупое, шофер сидел не на том месте, где сидеть положено. Младший лейтенант Растягаев тряхнул головой и вдруг осознал, что это не наваждение, это немецкая машина, техника врага. Он отнял бинокль, машина сразу отскочила далеко и стала величиной с чемодан, люди с мух величиною.

- Товарищи! - сдавленным голосом крикнул младший лейтенант. - Немцы!

Два солдата, упрятавшихся возле глиняной стены под пластушинами - тюфяками камыша, сброшенного с крыши склада, разом вскочили, стали искать винтовки.

- Где немцы? - спросили они, оглядываясь по сторонам.

Младший лейтенант сначала показал им рукой, потом стал совать ближе к нему стоявшему солдату бинокль. Но тот отстранил руку взводного с биноклем, прислонил ладонь к глазам.

- Буксуют, - буркнул он своему товарищу и стал выплевывать изо рта насыпавшуюся ость, затем высморкался, утерся подолом изрешеченной от табачных искр гимнастерки, товарищ его принялся закуривать вяло и сонно.

- Как же!.. Уйдут ведь! - пролепетал вконец сбитый с толку младший лейтенант Растягаев. - Немцы, фашисты, говорю, уходят! - громче, как глухим, крикнул он.

- Ну и хер с ними! - буркнул тот солдат, что закуривал, другой даже и не пошевелился, по тому, как оттопырилась и отодвинулась его нижняя губа, видно было, что он сразу и уснул. Это совсем уж озадачило младшего лейтенанта.

- Как же... Доложить надо... Фашисты же...

- Да не уйдут оне далеко, - должно быть, утешая командира, махнул рукой солдат, - а докладывать, чего докладывать? Видят. Не слепые.

- Видят! - поразился младший лейтенант. - Видят и... ничего... никаких мер!

- О господи, да какие еще меры-то надо? Угомонись ты, младший лейтенант, навоюешься еще.

И тут младший лейтенант не выдержал:

- Во-первых, не "ты", а "вы"! Во-вторых, - младший лейтенант прищурился, во-вторых, бросьте папироску. И встать! Встать, говорю!

Солдат ухмыльнулся, нехотя встал, но цигарку не бросил, спрятал ее в рукав, и теперь дым валил у него из-под гимнастерки в дырявый ворот, точно в трубу.

- А вам что, отдельную команду подавать? - закричал младший лейтенант на второго солдата, совершенно уверенный в том, что тот вовсе не спит, но притворяется.

- Игнат, - толкнул спящего товарища ногой солдат, - вставай! Строевой будем заниматься...

- А пошли вы, - пробурчал Игнат, - неча делать, как шутки шутить.

- Что-о? Шутки? Встать!

- Ну встал, встал, чего разоряться-то? - заворчал солдат, усаживаясь и отыскивая глазами провалившуюся в камышовые снопики пилотку. - Ровно белены объелся, орет и орет.

Между тем, немецкая машина продвинулась выше по бугру и вот-вот могла перевалить за него и скрыться.