Философия кошки   ::   Елизаров Евгений Дмитриевич

Впрочем, как кажется, все это справедливо не только для русской фонетики: звуковая разница между русским Василием и заморским Базилем – это следствие все тех же лингвистических законов.

Впрочем, некоторое тонкое стилистическое отличие, порождаемое национальной языковой средой, все же присутствует здесь. Начальное «в» – это, как кажется, более поздняя фонетическая норма, и (как, наверное, все более позднее) она несет в себе некий оттенок опрощения, если не сказать вульгаризации. Примерно такого же опрощения и такой же вульгарности, что обнаруживается при противопоставлении полного имени и уменьшительной клички: Василий – и Васька. Словом, в древней именной формуле, резко диссонируя с ее величественным исходным смыслом, вдруг начинает распознаваться что-то низкое, плебейское, чуждое всякому аристократизму. В отличие от этого, звук «б» – отдает куда большим достоинством и благородством. Меж тем, согласимся, там, где речь идет о настоящей царственности, решительно все плебейское и вульгарное должно быть полностью исключено.

Все это обнаруживало, что в скором обращении «Барсика» в «Басю» сыграло роль в конечном счете не одно только определение пола. В обряде именования решительно ничто не случайно, вот так и здесь явственно прослеживались какие-то древние, уходящие в самую глубь седых столетий национальные культурные традиции.

Впрочем, примем во внимание и другое – столь же немаловажное – обстоятельство: «басилевс», в отличие от более привычной современному слуху формы, таит в себе и нечто такое, что пролагает незримую грань отчуждения, порождает ощущение несколько большей дистанции. Но вдумаемся, какое же отчуждение, какая дистанция могут быть между тем, кто дает имя, и тем, кого именуют, между отцом и сыном, матерью и младенцем, между хозяевами дома и их пушистыми любимцами? Ведь уже самый обряд дарования имени имеет своим назначением в частности и преодоление любых расстояний, всякого отстранения. Именование – это форма включения поименованного нами предмета ли, существа в тот уютный закрытый для всех посторонних микрокосм, который мы проносим сквозь всю нашу жизнь в своей собственной душе. Этих же милых озорных созданий мы заводим вовсе не для того, чтобы они держались от нас где-то в стороне, в отдалении, а напротив – именно для того, чтобы они нежились в наших постелях и хватали нас за пятки.

Подавляющая часть иноязычных имен имеет как мужскую, так и женскую форму. Женская же форма этого древнего красивого заклинания, счастливо избегает и опрощения, и вульгаризации. Таким образом, выбор полного аналога «Баси» именно в «Василисе» оказывается вполне объяснимым не только общими закономерностями русского языка, но и чем-то таким глубоким и фундаментальным, где и фонетика, и семантика оказываются лишь служебным, вспомогательным началом. Словом, простым средством выражения каких-то глубинных пластов индивидуализированной нами тысячелетней национальной культуры – и не более того.

Но «Василиса» – это только личная составляющая общей именной формулы, ей долженствует отразить лишь индивидуальные особенности своего носителя. Что же касается той части, которой надлежит связывать индивида с родом, то здесь обнаруживаются явные противоречия основополагающим традициям нашего социума. Проще говоря, нашего большого людского мира.

Поясню сказанное. Если бы было возможно определить половую принадлежность всего человеческого общества в целом, то, наверное, допустимо стало бы утверждать, что оно тяготеет скорее к мужскому, нежели противостоящему, полюсу.