Фантастические рассказы   ::   Балабуха Андрей

Вкус травы

Фантастический триптих с прологом

ПРОЛОГ. ТУДА, ГДЕ РАСТЕТ ТРАВА

Впереди, у близкого горизонта, догорал неяркий закат, а позади человеку незачем было оборачиваться, чтобы увидеть это - золотисто поблескивал в последних лучах солнца огромный и вместе с тем невесомый, словно парящий в воздухе купол Фонтаны. Наверху, в темно-синей, пожалуй, даже чуть фиолетовой глубине неба мерцали звезды. И среди них одна. Сейчас она была за спиной, но ее холодный игольчатый свет жег человека. Двойная: голубоватая - побольше и желтая - поменьше. Земля и Луна.

Если долго смотреть на звезды, на глаза наворачиваются слезы. Впервые человек заметил это еще в детстве, но тогда он не знал, почему так. Теперь он знает. Ему объяснил Витька Марлин, бывший одноклассник, ныне - доктор медицинских наук, когда они случайно встретились уже здесь, в Фонтане, и Витька затащил его к себе в институт, где они сидели и разговаривали, а над Витькиной головой висели на стене офтальмоскопические карты, похожие на старинные цветные фотографии Марса...

- А ты? - спросил тогда Витька. - Чем здесь занимаешься?

И когда человек ответил, в воздухе повисло: "Как? Все еще? Бедняга..." И - взгляд. Такой сочувственный, такой соболезнующий, такой сострадающий... Человек постарался скорее распрощаться. Ему было пора идти, его уже ждали в лаборатории...

Взгляды пронизывали всю его жизнь. Такие же, как вот этот, Витькин. Так смотрели на него родители, когда он не стал поступать в Школу высшей ступени. Так смотрели друзья. Смотрели вот уже больше двадцати лет. Так смотрела на него Дина. Никто никогда ничего не говорил. Потому что все они - очень хорошие люди. Тактичные. Чуткие. Талантливые. Отец преподавал в Школе высшей ступени. Мать была одним из лучших операторов Объединенного Информатория. Сверстники... Вот Витька - офтальмолог, доктор, автор нескольких солидных работ, без пяти минут светило; Элида Громова координатор в заповеднике на Венере; Хорст Штейнман - на микроклаустрометре Штейнмана человек работал каждый день... Да, они имели право глядеть на него так.

Солнце постепенно исчезало за горизонтом, и звезд становилось все больше. Они проступали на небе, крупные и едва заметные, - десятки, сотни, тысячи... И на глаза наворачивались слезы, объясняемые простыми и ясными законами физиологии, - теперь человек знал это совершенно точно. И все же...

Человек медленно шел через вересковую пустошь. Легкий ветерок был прохладным и свежим, и все вокруг было таким же свежим и прохладным краски, запахи, воздух...

Человеку же было душно. Он шире распахнул ворот комбинезона. Солнце исчезло совсем. Только верх золотистого купола над городом еще поблескивал в темном небе. Но свет этот был отраженным. Человек старался дышать ровно и как можно глубже, но ощущение духоты не проходило. Он снова посмотрел на звезды, напоминающие россыпь окон на стене гигантского здания. За каким из этих окон его дом?

...Когда человеку было лет шесть, отец преподавал в Сиднейском отделении Школы, и они жили в школьном городке, в двух часах лету от Сиднея. В их коттедже было семь комнат, в которых властвовал Мурсилис (так звали кота - дань увлечению отца хеттологией; вообще же кот не откликалс ни на какое имя и ходил сам по себе).

Мурсилис всегда был игрив и весел. Чего только не выделывал с ним человек, но ни разу кот даже не оцарапал его! Они были друзьями, человек и кот.

Иногда кот словно цепенел. Он часами лежал около кондиционера или медленно бродил по дому, заглядывая во все комнаты и не находя себе места. В такие моменты он не реагировал ни на тривиальную веревочку с бумажкой, ни даже на специально для него сконструированную радиоуправляемую мышь. Взрослые говорили, что кот объелся.