Я - ваши неприятности   ::   Полякова Татьяна Викторовна

Дверь открылась, и я увидела тетю Веру, соседку Серафимы из одиннадцатой квартиры.

— Лика, — ахнула та. — Лика, милая, приехала… а что ж Серафима-то ничего мне не сказала? Или ты сюрпризом?

— Телеграмму посылала… — с некоторой обидой ответила я.

— Бог с ней, с телеграммой. Вот тетка-то обрадуется…

Мы обнялись и облобызались. Тетя Вера — добрая душа и одинокая женщина, Серафима ей как родная.

— Вот видите, — сказал таксист. — А вы переживали. Говорил, телеграмма запоздала, так и есть.

Раз пять сказав ему “спасибо”, я распрощалась и вошла в квартиру.

— А Серафима где? — спросила на ходу.

— Дома. Голова у нее с утра болит. Тут я увидела свою тетушку. Она возлежала на диване, вытянув ноги в туфлях на устрашающей высоты каблуках. Голова ее была обмотана полотенцем, в левой руке чашка, а в правой сигарета.

— Привет, — сказала я. Серафима на меня посмотрела и закатила глаза.

— О Господи… Я про тебя забыла.

— Приятно слышать. Между прочим, я час прождала на вокзале. У меня три чемодана, и все тяжелые. Я выхожу замуж за графа или уже нет?

— Иди я тебя поцелую, дитятко.

— Ты свинья, Серафима.

— Да ладно, не злись…

Мы поцеловались, и я села рядом, подозрительно ее разглядывая.

— Что-нибудь не так? — спросила я через минуту.

— Прости меня, убогую. Я должна была предупредить, чтобы ты не приезжала.

— С чего это вдруг? — удивилась я.

— Неприятности. И весьма крупные.

— Что еще за неприятности? Влюбилась?

Тетушка махнула рукой.

— Работа…

Я нахмурилась. Ее работа с самого начала не вызывала у меня доверия. То есть не сама по себе (работала она бухгалтером), а место, где тетушка прикладывала свои недюжинные способности. Местом этим было казино. А я являюсь убежденным противником азартных игр.

— Развалилась ваша контора? — задала я наводящий вопрос.

Тетка разглядывала потолок, я тоже подняла голову и с готовностью на него воззрилась. Ничего интересного обнаружить не удалось.

— Говорю, контора ваша развалилась? — напомнила я о своем существовании, повышая голос.

— Контора процветает, — хмыкнула в ответ Серафима. — А я, судя по всему, скоро накроюсь.

— Что? — не поняла я.

— Повесили на твою тетушку восемьдесят семь миллионов. Отдать нужно в недельный срок. Со вторника включат “счетчик”.

Я вытаращила глаза и попыталась переварить информацию.

— Что значит “повесили”?

— То и значит. Подставили, прокатили, объегорили. Короче, у меня неприятности и головная боль.

— Ничего себе неприятности. Неприятность — это когда каблук сломаешь, а здесь восемьдесят семь миллионов… Это же… Ты ведь этих денег не брала? — строго спросила я.

— Само собой.

— Так чего ж на диване лежишь? Надо идти в милицию, в прокуратуру… не знаю, какие еще органы этим занимаются.

— Ты, деточка, часом не спятила? Какие органы тебе привиделись?

— Местные.

Серафима свистнула и даже пальцем у виска покрутила, так ее потрясла моя крайняя отсталость.

— Послушай, ты ведь не собираешься их отдавать? — ужаснулась я. — Где ты возьмешь такие деньги?

— Продам квартиру, машину, гараж…

— А также мебель, одежду и обувь, — подсказала я, тетка нахмурилась. — Не можешь ты серьезно говорить подобную чепуху. Постой, а этот, как его, Петр Сергеевич, твой директор. Ты утверждала, что он сказочной доброты мужик. Он что говорит?

— Во-первых, оказалось, что не только доброты, но и простоты. Во-вторых, он уже десять дней где-то отдыхает, и найти его возможным не представляется.

— Ты ходила к юристу, консультировалась?

Тетка опять выразительно покрутила пальцем у виска.

— Молчи лучше, не тревожь меня.

— Что-то я не понимаю, — стала я гневаться. — Странно ты себя ведешь. Ни за что ни про что с нее требуют огромные деньги, а она на диване лежит и потолок разглядывает.