Конан и грот Даёмы   ::   Мэнсон Майкл

Все было как в самый первый раз, когда он встретился в этой пещере с Владычицей Острова Снов: все так же неторопливо и торжественно поднимались по ступеням девушки в ярких разноцветных хитонах, с драгоценностями в высоко подобранных волосах, и мужчины, облаченные в сиреневые, палевые и лиловые плащи; все так же несли они светильники – не факелы или масляные лампы, но сиявшие ровным светом шары на серебряных стержнях. Были тут и другие мужчины, не слуги, а воины в доспехах из панцирей морских черепах, инкрустированных золотом и перламутром, с трезубцами и обнаженными волнистыми клинками, с секирами в форме полумесяца, с боевыми молотами, остроконечными или загнутыми словно клюв коршуна. Некоторые из них вели с собой зверей, тигров, леопардов и черных пантер в шипастых ошейниках – вели не на цепях, а на шелковых лентах или тонких ременных поводках; но это уже не вызывало у Конана никакого удивления.

Прищурив глаза, он глядел на высокую стройную женщину, что шла во главе пышной процессии. Рыжие волосы, уложенные короной, обрамляли ее чистый лоб с блистающим над бровями лунным камнем, огромные глаза с вертикальными, как у кошки, зрачками, светились радостью, на свежих пунцовых губах играла улыбка. С плеч ее спадали серебристая туника и плащ, расшитый изображениями луны и звезд – великолепная мантия из ткани дзонна, какую не умели ткать ни в древней Стигии, ни в изысканном Офире, ни в далеком Кхитае. И немудрено – в ткань эту, вместе с нитями паутины, искусные мастерицы вплетали серебряные лунные лучи. На пальцах женщины сверкали драгоценные перстни, на шее – изумрудное ожерелье, на запястьях – браслеты из бледносияющего орихалка. Воистину, она затмевала всех красавиц мира!

Но Конан видел сейчас лицо и фигуру Рагара, слуги Митры; видел его распростертые руки и синие слепящие молнии, что били из них, усмиряя огненных демонов; видел знак Могущества и Силы, дарованных светлым богом человеку. Такой Силы, перед которой магия Владычицы Острова Снов, волшба Гор-Небсехта или старого Зартрикса, друида пиктов, значили меньше, чем ничего. Этот мираж стоял перед глазами киммерийца, заслоняя прекрасный лик Дайомы, а в голове торжествующим звоном колокола билась прежняя мысль: он – свободен!

Владычица сделала повелительный жест, и свита ее замерла. В одиночестве она двинулась вперед; край мантии скользил по золотому песку, порывы теплого ветра играли серебристой туникой. Блеск и сверканье самоцветов слепили взор, но глаза Дайомы светились ярче драгоценных камней. Она была счастлива: возлюбленный вернулся!

Потом Владычица Острова Снов взглянула на Конана, и улыбка на пунцовых губах поблекла, погасло сияние очей, и кровь отхлынула от нежного атласа щек. Долго они смотрели друг на друга; мгновения казались годами, и в безмолвном их диалоге глаза говорили то, о чем молчали губы. Наконец Конан потянулся к поясу и вытащил из ножен свой стигийский клинок. Лезвие кинжала казалось покрытым запекшейся кровью, но то была не кровь, а ржавчина; шелушась под сильными пальцами, она закружила в воздухе облачком бурого праха. Дайома глядела на эту пыль, и последние следы радостного ожидания меркли в ее изумрудных зрачках, сменяясь удивлением и печалью.

Переломив клинок, Конан швырнул его к ногам Владычицы. Потом содрал с головы обруч и отправил его следом.

– Я свободен? – глухо промолвил он.

Как всякая женщина, Дайома не пожелала сразу ответить на этот вопрос. Она сделала еще один шаг вперед; ее туника, подхваченная свежим порывом бриза, натянулась, обрисовав чарующие контуры груди, стройного стана, упругих и округлых бедер. Как прекрасна была она в этот миг – высокая и гибкая, с короной из переплетавшихся рыжих локонов, с зелеными глазами, в которых искрились слезинки! Но взгляд Конана был холоден и равнодушен. Сейчас он видел уже не аргосца, усмиряющего огненных демонов Кардала, а черный кубический алтарь, труп стигийского мага перед ним и золотистый клинок, извлеченный из шеи Гор-Небсехта. Клинок, оставшийся нетленным; свидетельство обмана.