Король-олень   ::   Брэдли Мэрион Зиммер

А кроме того, женщины Лота то и дело рожали, так что у Гвидиона имелось достаточно товарищей для игр, в чьих жилах текла королевская кровь!

Лежавший рядом с королевой Лохланн пошевелился, что-то пробормотал и сонно привлек ее в свои объятия, и на мгновение Моргауза оторвалась от своих размышлений. Она скучала по нему — на то время, пока Ланселет находился при дворе, она отослала Лохланна к прочим молодым придворным. Хотя, похоже, она вполне могла оставить Лохланна в своей постели или спать с дворовым псом — Ланселету не было никакой разницы! Ну что ж, он снова здесь; Лот никогда не мешал жене забавляться, как и она не мешала ему.

Но когда всплеск страсти утих и Лохланн сбежал вниз, ощутив некую неотложную нужду, Моргауза вдруг поняла, что ей недостает Лота. Не то чтоб он был так уж хорош в постельных развлечениях — Лот был уже немолод, когда она вышла за него замуж. Но после утех он мог поговорить с ней, как разумный человек, — и Моргауза обнаружила, что скучает по тем годам, когда они просыпались вместе, лежали в постели и говорили обо всем, что следует сделать, и о происшествиях в королевстве или в прочих землях Британии.

К тому времени, как Лохланн вернулся, солнце поднялось уже высоко, а воздух наполнился криками чаек. Снизу доносился негромкий шум, и откуда-то тянуло запахом свежеиспеченных лепешек. Моргауза привлекла молодого человека к себе, быстро поцеловала и произнесла:

— Тебе пора, милый. Я хочу, чтобы ты ушел до прихода Гвидиона — он уже большой, и начинает подмечать подобные вещи. Лохланн усмехнулся.

— Он подмечает все с тех самых пор, как его отняли от груди. Пока Ланселет был здесь, он следил за каждым его движением — даже в Белтайн. Но мне кажется, тебе не стоит беспокоиться — он еще недостаточно взрослый, чтобы думать о таких вещах.

— Я в этом не уверена, — отозвалась Моргауза и погладила Лохланна по щеке. Гвидион никогда ничего не делал, не убедившись предварительно, что его не высмеют за то, что он слишком мал. При всем своем редкостном самообладании мальчик терпеть не мог слов «ты для этого еще маленький». Четырех лет от роду он впал в ярость, когда ему сказали, что он еще мал лазать по птичьим гнездам, и едва не разбился насмерть, пытаясь угнаться за старшими мальчишками. Моргауза вспомнила этот случай и множество других, ему подобных, когда она приказывала мальчику никогда больше так не делать, а он поднимал смуглое личико и говорил: «Все равно буду, и ты мне не помешаешь». Колотушки не помогали — мальчишка лишь начинал вести себя еще более вызывающе; и однажды, окончательно выйдя из себя, Моргауза ударила его с такой силой, что сама этого испугалась. Ни один из родных ее сыновей, даже упрямец Гарет, никогда не вел себя настолько дерзко. Гвидион же делал что хотел и поступал как ему вздумается, и потому, когда он подрос, Моргауза стала использовать более коварные методы. «Нет, ты не будешь этого делать, или я велю няньке снять с тебя штаны и выдрать тебя ремнем на глазах у слуг, как маленького». Некоторое время этот способ действовал — у маленького Гвидиона было чрезвычайно развитое чувство собственного достоинства. Но теперь он снова поступал как вздумается, и остановить его не было никакой возможности: чтобы вздуть Гвидиона так, как он того заслуживал, требовался крепкий мужчина. И, кроме того, мальчишка всегда, рано или поздно, находил способ заставить любого обидчика пожалеть о произошедшем.

Наверно, мальчик станет более уязвим, когда начнет интересоваться, что думают о нем девицы. Был он изящен, как потомок волшебного народа, и смугл, как Моргейна, но красив — так же красив, как Ланселет. И, возможно, его видимое безразличие к девицам будет иметь ту же природу, что и у Ланселета. Моргауза на миг задумалась об этом и вновь почувствовала себя униженной.